Руслан почувствовал, как его захлестывает паранойя. За ним следят? Как давно? Или кто-то из его окружения докладывает? А не похоже ли это на схематоз? Не Октай ли стоит за теми, кто ссудил ему денег на всю эту авантюру?
— Нет, — будто прочитав его мысли, возразил хозяин кабинета. — Я в твои дела не вмешивался. Но информацию по тебе мне передавали.
— Зачем? — искренне поинтересовался Руслан.
— На всякий случай, — ушел от ответа Октай. — В общем, думай. Я жду твоего решения, а сейчас пора на ужин. У нас осталось пять минут, а мне еще надо тебя подготовить!
— Я, конечно, северный варвар, но все-таки умею обращаться с ножом и вилкой, спасибо.
— Даже твоя мать шутила смешнее, — без каких-либо эмоций заметил Октай.
— Господи, — вздохнул Руслан, — почему все так сложно-то? Что значит «подготовить»?
— Как у тебя с английским?
— Эм… Нормально… А при чем тут это?
— На ужине будут два англичанина, поэтому говорить будем на английском.
— Что за англичане? Зачем? У тебя дочь пропала, а ты тусовки устраиваешь?!
— И ее ищут, — теперь голос Октая стал совсем змеиным, шелестящим. — И этим занимаются лучшие из лучших. Каждый должен делать свое дело! Я должен показать, что у меня все под контролем.
Руслан откровенно спасовал. Ему показалось, что он спорит с гремучей змеей перед броском.
— И что там с англичанами?
— С ними довольно просто, — спокойнее сказал Октай. — По поводу англичан можешь не волноваться. Один из них мой бизнес-партнер — Томас. Второй — директор какого-то департамента азербайджанского BP.
— А вот у нас в России учат, что нельзя не волноваться по поводу англичан! Так исторически сложилось, говорят!
— Волнуйся по поводу Гусейнова, — никак не отреагировал на шутку Октай.
— Да кто это вообще?
— Представитель клана, с которым мы хотим дружить.
— И почему мне надо волноваться?
— Может, и не надо, — вдруг сказал Октай. — Это сильно зависит от того, насколько хорошо ты врешь.
— А почему мне надо врать?
— Он поддерживает образ правоверного мусульманина.
— Ты мне предлагаешь породниться с кланом фанатиков?! — возмутился Руслан.
— Я сказал, что он поддерживает образ правоверного, а не является таковым. Это просто образ, для политических целей. Но за этим столом будет человек, перед которым он будет особенно стараться.
— Кто? — сам не понимая зачем, спросил Руслан.
— Человек, близкий к турецкому посольству.
— Подозрительно расплывчато.
— Зовут его Орхан, остальное даже мне лучше не знать. Думай о Гусейнове.
— Сюр какой-то! О том не думай, об этом думай. Ну, допустим, так, а чем я вообще не угодил-то этому правоверному?!
— «Не из нас тот, кто колдует, и тот, для кого колдуют; тот, кто занимается предсказанием будущего, и тот, кому предсказывают; тот, кто верит дурным предзнаменованиям и зависит от них», — наизусть выдал Октай цитату из какого-то религиозного текста.
— Да просто совру, что я бизнесом в Москве занимаюсь.
— Каким?
— Ну… Там… Купи-продай, туда-сюда, — Руслан с удивлением обнаружил у себя кавказский акцент.
— Несолидно, — отрубил Октай. — Мой сын не может быть мелким барыгой. Кроме того, тебя можно поймать на лжи в три вопроса.
— Господи! Скажу, что я историк. Моя специализация — зороастризм. Вряд ли он в нем лучше меня разбирается.
— Допустим, — оценил идею Октай. — А знаток может тебя раскусить?
— Я думаю, в мире совсем немного людей, которые разбираются в зороастризме лучше меня.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я кандидат исторических наук, и моя специализация — зороастризм! Может, мне не ходить на ужин? Я имена-то запомнить не могу, а надо как-то вникнуть во все эти ваши интриги прямо на ходу!
— Тебе нужно продержаться хотя бы полчаса, а потом скажешь, что устал с дороги, и пойдешь спать. Гусейнов должен увидеть, что у меня есть план Б. Мы опаздываем.
Едва Руслан встал, как Октай подхватил его под локоть и повел. Как ни странно, рука у него оказалась мягкая, не сухая, скорее подходящая полному человеку. По голосу Руслан представлял себе тощего, угловатого мужчину.
— Обрати внимание, сначала нужно будет…
Руслан не слушал. У него кружилась голова. Он перестал понимать, что происходит. До него будто только что дошло, что он в чужой стране, в чужом доме, посреди чужих интриг. И это опасные интриги, а не обычный семейный серпентарий, в котором могут пострадать психическое здоровье, гордость или репутация.