Я от раздражения готов был схватить его за лацканы сюртука и ударить о стену.
– Хейс… – начал было я, но тут же сдался.
Ожидать от него связного объяснения не приходилось, и вообще мне не нравилось расспрашивать слугу о низких слухах, в особенности еще и потому, что мой сын и мой протеже каким-то образом так себя дискредитировали, что им пришлось покинуть долину под покровом ночи. Вероятно, они и в самом деле оказались в отчаянном положении. Патрик не любил своего кузена Джорджа, который был на двадцать лет старше его, и в обычной ситуации он бы искал общества Аннабель в Клонах-корте.
– Хейс, мне нужна горячая ванна, еда и немного бренди с водой. После этого я поеду в Клонарин, поэтому прошу вас распорядиться, чтобы моя лошадь была готова, когда я решу ехать. Да, и еще пошлите, пожалуйста, экипаж в отель в Линоне, где ждет Пиарс с моим багажом, и пусть кто-нибудь из мальчишек-конюхов отгонит эту безнадежную клячу Тимоти Джойсу, что живет на дороге в Линон.
Стало ясно, что я должен поговорить со священником, чтобы узнать точно, что за беда случилась и каковы ее масштабы.
Когда я подъехал к Клонарину, дождь немного стих. День еще только начинал клониться к вечеру, но никто вроде бы не работал в полях и не делился слухами с соседями. Эта тишина беспокоила меня; пустые дома напоминали мне дни возвращения в долину после голода, и я, подхлестнув коня, поспешил прямо в деревню.
Клонарин – не деревня в английском смысле этого слова, потому что здесь нет ни магазинов, ни отделения почты, ни деревенской площади, ни таверны, ни гостиницы для коммивояжеров. Большинству жителей едва хватает средств на пропитание; они обмениваются товарами или же покупают необходимое у проезжих ремесленников. Нет здесь и хорошеньких домиков с садиками, только хижины стоят при дороге, пестрое собрание мазанок и соломенных крыш, смрад открытых сточных вод перемешивается с едким дымком горящего торфа и отвратительной вони свинарников. Церковь стоит отдельно за хижинами, а кладбище, громадное и таинственное, тянется по склону горы к небесам.
Я услышал звуки схватки, как только добрался до угла, за которым моему взгляду открылась церковь. Воздух полнился ирландскими проклятиями, местными ругательствами и омерзительным хрустом деревянных жердин.
Вид драки между разными семьями всегда приводит меня в бешенство. Я много лет в Вестминстере убеждал других лордов, что ирландские крестьяне заслуживают лучшей жизни, чем средневековые английские вилланы, и, видя, как эти самые крестьяне в их первобытном состоянии валяются в грязи, словно дикари, я неизменно погружаюсь в отчаяние.
Я поднялся в стременах и прокричал во всю силу легких по-ирландски:
– Именем Бога Всемогущего и всех Его святых, что здесь происходит?
Если ты говоришь по-ирландски, очень легко перейти на католический язык.
Ближайшие драчуны прекратили драться и повернулись ко мне, разинув от удивления рот. Воспользовавшись их замешательством, я врезался в толпу дерущихся и закричал на тех, кто еще продолжал молотить друг друга. Когда наконец все перестали драться, я насчитал три тела на дороге, около сорока тяжело дышащих членов семей О’Мэлли и Джойс и господь знает сколько женщин и детей, плачущих у стен и в дверях.
– Вы кровожадные пустоголовые кельтские идиоты! – завопил я на них, а увидев мелькнувшую черную сутану, заорал вслед убегающему священнику: – Отец Донал!
Смущенный священник бочком вернулся. Он был молодой, не старше тридцати, а поскольку обычно вел себя вполне благоразумно, я подозревал, что его вороватые повадки объясняются стыдом за то, что я видел его неспособность остановить драку.
– Почему вы убегаете от вашего стада?
– Я…
– Не придумывайте себе оправданий! Унесите раненых с дороги, посмотрите, насколько тяжело их состояние. Где Шон Денис Джойс?
– Здесь, милорд, – отозвался патриарх семейства Джойс; из раны на его голове все еще капала кровь.
– А где Шеймас О’Мэлли?
В ответ – тишина. Они все стояли, смотрели на меня, а за ними, насколько видел глаз, ничто не двигалось, кроме облаков, наплывающих на Мать Дьявола – гору в дальнем конце озера. Дождь перестал. Воздух был прозрачен и холоден.
– Ну так где он? – спросил я. – Отвечайте мне кто-нибудь!
Вперед вышел молодой человек. Его лицо показалось мне знакомым, но в тот момент я не мог вспомнить его имя. Он был очень невежественный, неотесанный, с первого взгляда видно, что смутьян.
– Лорд де Салис, Шеймас О’Мэлли мертв, – ответил он, к моему удивлению, не только на бойком, но и разборчивом английском.