Он с яростью подумал, что ему ни один компьютер не поможет. Когда человек пытается сосредоточиться, веч лезут в голову посторонние мысли.
С Пятьдесят девятой улицы он вошел в парк и все сразу переменилось. Шаг стал пружинистым, мысли пришли порядок и Нат начал замечать окружающее. Вокруг были деревья, трава и валуны, и даже небо, не испорченное цивилизацией, казалось чище и синее. Нет, это не были пейзажи его юности, не было гор с шапками вечных снегов, не было сухого чистого воздуха, которым невозможно было надышаться, не было настоящей тишины. Но все равно здесь его мозг заработал живее.
Если в изменениях никто не был заинтересован, с чего бы им взяться?
Да? Нет?
Это не обязательно, они могли быть сделаны или нет? и по другой причине, например, чтобы причинить вред... Например? Например, чтобы подставить его, Ната Вильсона. Что ты на это скажешь?
Почему? Нат понятия не имел. Насколько он знал, никто бы не зашел так далеко только ради его дискредитации.
Он в этом уверен?
Остановился у лотка и купил пакетик орехов. Потом пошел дальше и очутился в глубине парка. Сел на камень и терпеливо дождался, пока любопытная белка прибежала взглянуть на него.
Получай! Он бросил ей орех и добавил: Приятного аппетита! Она, довольная, ускакала.
Он в самом деле уверен, что никто не мог подстроить ему ловушку? Да, чертовское самомнение!
Честно говоря, он явился ниоткуда, с дикого Запада, у него не было протекции, друзей, не было никаких рекомендательных писем, никакой руки наверху.
Он просто пришел со своей папочкой и ждал ждал четыре дня, пока Бен Колдуэлл примет его, и вышел оттуда с назначением, за которое великое множество надутых архитекторов с уймой рекомендаций дали бы отрубить свою правую руку.
Это было семь лет назад, когда как раз начинались разговоры о "Башне мира".
Белочка вернулась. Уселась и начала разглядывать Ната. Ничего не случилось. Осторожно опустилась на передние лапки, приблизилась на полметра и снова села.
Ну, ладно, сказал ей Нат, умеешь, умеешь. На! Он бросил ей очередной орешек.
Неужели я тогда наступил кому-то на мозоль? спросил он сам себя вслух. Или позднее перебежал кому-то дорогу?
Ответ был: вероятно, да, даже не замечая этого. Так что существует возможность, что изменения были затеяны, только чтобы подставить его. Неприятная мысль.
Но ещё хуже, если изменения в самом деле были проведены, и ему нельзя успокаиваться, пока как следует все не проверит.
Но тогда сам собой напрашивается вывод, что мотивом была корысть: за счет снижения качества материалов и работы для кого-то растет разрыв между затратами и ценой. Для кого? Самый очевидный кандидат Поль Саймон. Но если с Саймоном дела обстоят так, как утверждал Джо Льюис, зачем бы ему так рисковать?
Нат не находил ответа.
Была ещё третья возможность. Что, если извещения 6ыли оформлены и изменения проведены просто по глупости? Чьей? Что, если Поль Саймон и его люди считали причиной изменение концепций архитекторов и инженеров, и им незачем было спрашивать, почему. Они все сделали, не вдумываясь в причины? Эта мысль открывав множество новых возможностей.
Нат раздавил, очистил и съел один орех. Ему понравилось. Пришло в голову, что он не обедал. Съел ещё один орех и вдруг заметил, что белка снова здесь, с приятельницей, что обе сидят почти у его ног, смотрят и терпеливо ждут.
Ради Бога, простите, сказал Нат и бросил им два ореха, один направо, другой налево.
Есть ещё одна возможность, думал он, возможность, которую он пытался загнать в глубину своего подсознания, которая упорно всплывала оттуда. Что, если эти изменения направлены не против него и сделаны не из корысти, а направлены против самой Башни? Есть в этом какой-то смысл? К несчастью, есть, хоть от него и делается дурно. Или мог бы быть.
Без расчетов, которые мог сделать и Нат, но с которыми Джо Льюис со своими специалистами справите лучше и быстрее, нельзя сказать, могут ли эти изменения стать вопросом жизни или смерти.
Здания это не самолеты и не космические корабли, их не проектируют на пределе возможностей материала. Поскольку вес не является главной проблемой, то в каждый кабель, в каждый проводник закладывается запас прочности. При расчетах конструкции учитываются такие невероятные факторы, как ветры со скоростью двести пятьдесят километров в час, что превышает все известное в истории, или могучие всплески электрической энергии, которые почти невозможно представить.
Поскольку Башня так высока, возможный удар молнии в неё считался обычным явлением; титаническая стальная конструкция безопасно переправит его в землю, как уже не раз случалось во время строительства.
Самая невероятная возможность это землетрясение; так как нигде поблизости нет сейсмических районов. Но тем не менее основание Башни достает до самой скалы, на которой покоится весь гигантский город, и здание со своими прочными корнями и крепким и гибким каркасом легко перенесло бы без потерь толчок значительно выше средней интенсивности.
Короче, любая опасность, которую может представить человек, была учтена и против них была приготовлена защита. Все расчеты проведены на ЭВМ. Изготовлены и испытаны модели.
По проекту здание гарантировало наивысшую надежность, которую может достичь человеческий разум.
ПО ПРОЕКТУ.
Но измени его в каком-то месте чуть туда, чуть сюда и устойчивость, прочность и даже безопасность могут оказаться только иллюзией.
Но зачем кому-то таким образом угрожать её существованию? Нат не имел понятия, но в городе, где насилие стало нормой и где безответственность превозносится до небес, диверсия против такого уникального здания не кажется невозможной.
Обе белочки вернулись, а с ними и третья, и все втроем начали подкрадываться к заманчивой цели.
Бывают минуты, когда мне кажется, сказал Нат, Что нужно вернуть весь мир вам, подружки. А всем нам по-Ра попрыгать в море, как леммингам. Ну, держите.
Он высыпал орехи из пакета на землю и встал.
ГЛАВА IV
12. 30
Берт Макгроу сидел в своем кабинете, из окон которого открывался широкий обзор небоскребов центральной части города. Он строил многие из них. Обычно ему правиле этот вид. В эту минуту, однако, он не был в этом уверен, потому что посреди этой панорамы возвышалась "Бaшня мира", а то, что рассказал и показал Гиддингс, могло испортить настроение и в такой ясный, солнечный летний день, как сегодня.
Взгляд Макгроу был погружен в копии чертежей с изменениями, которые лежали у него на столе. Макгроу снова взглянул на Гиддингса.
Что нам, собственно говоря, известно? спросил он.
В глубине души у него было чувство, что его надежды напрасны, что если даже все тщательно проверят, это неприятное чувство не исчезнет. Но единственное, что человеку остается это надежда..
Здесь я вижу кучу бумажек, сказал он, но это не оригиналы.
Вам приходится ходить вокруг да около, ответил Гиддингс, и вам это не нравится. Эти четкие ксерокопии доказывают, что халтуру лепили у вас прямо под носом, да и у меня тоже. Сколько изменений проведено, ещё не знаю. Насколько они серьезны, тоже не знаю. А кому и зачем это было нужно, могу только догадываться.
Макгроу встал с кресла и подошел к окну. Были времена, когда с такими проблемами он мог справиться на ходу, или почти на ходу. Сегодня он воспринял новость как удар под дых, и даже в глазах все немного расплывалось. Это случалось не впервые и начинало его беспокоить.
"Тебе нужно сбросить вес, говорила ему Мери, ты перегружаешься на работе и уже не молод, Берт Макгроу.
Когда-то ты мог пить целую ночь, гулять напропалую и прийти домой свежим, как огурчик, ну, почти. Но ты уже не молод. И я уже не молода, что меня огорчает ещё больше. Так что не бери в голову".