Феллон небрежно взял в руки одну из десятикардовых монет и осмотрел ее, повертев под желтоватым светом лампы, как будто это была занятная диковина, а не то, ради чего он был готов лгать, воровать и убивать — вернее, ради трона, который он надеялся вернуть с помощью таких кругляшей.
— Удовлетворителен ли для вас такой уговор, мастер Антане? — спросил Кастамбанг. — Устраивает он вас?
Феллон вздрогнул. Глядя на золотую монету, он погрузился во что-то вроде транса. Спустившись на землю, он сказал:
— Конечно. Во-первых, уплатите мне мою сотню… Спасибо. А теперь неплохо бы иметь письменное подтверждение сделки — ничего компрометирующего, достаточно будет векселя мастера Туранджа.
— Охе! — крякнул Квейс. — И что же может помешать, в таком случае, нашему другу получить по векселю, не выполнив своих обязательств?
Кастамбанг сказал:
— У нас в Балхибе принято разрывать подобные документы пополам и вручать половинки участникам сделки. Таким образом, ни один из них не может воспользоваться деньгами без другого. В нашем же случае, мне мыслится, могли бы мы разрезать бумагу на три части, а?
Он открыл ящик стола, вынул из него пачку бланков и начал заполнять один из них, Феллон попросил:
— Имя получателя не вписывай, ладно? Я потом сам заполню.
— Зачем? — спросил банкир. — Это не вполне надежно, ибо получить по векселю сможет любой мошенник.
— Возможно, мне придется воспользоваться другим именем, а поскольку вексель будет находится по частям у трех разных людей, опасаться особенно нечего. Кстати, у тебя есть счет в банке Та’луна и Фоска в Маджбуре, правильно?
— Есть такой счет, мастер Антане.
— Тогда сделай так, чтобы получить по векселю можно было и здесь, и там.
— Но, господин, зачем?
— Может быть, мне придется отправиться в поездку после окончания этой работы, — сказал Феллон, — а мне не хотелось бы таскать с собой все это золото.
— Да, люди, имевшие дело с мастером Туранджем, очень часто по достоинству ценят преимущества путешествий, — Кастамбанг вписал в документ еще несколько строчек. Когда Квейс поставил под ним свою подпись, Кастамбанг аккуратно сложил бумагу втрое и разорвал ее на равные части. По одной он вручил каждому из своих гостей, а третью спрятал в ящик стола, заперев его.
Феллон спросил:
— Кастамбанг, не согласился бы ты быть третейским судьей в случае спора?
— Если мастер Турандж не возражает, — сказал банкир. Квейс жестом выразил согласие.
— Тогда, — сказал Кастамбанг, — вам обоим желательно собраться снова у меня для завершения сделки. Я выслушаю стороны и решу, выполнил ли мастер Антане свои обязательства. Если я решу, что да, он может — как ему будет удобней — забрать либо золото, либо все три части документа, чтоб деньги получить в Маджбуре многолюдном.
— Это меня устраивает, — сказал Феллон. — А теперь вот еще что: возможно, ты в состоянии помочь мне решить мою задачу.
— А? Как? — подозрительно сказал Кастамбанг. — Я — тот, кто я есть, господин — банкир. Банкир, а не интриган какой-то…
Феллон поднял руку.
— Нет, нет. Я только подумал, что ты, со своими обширными связями, можешь знать кого-нибудь, имеющего представление о ритуалах Йешта.
— Ого! Вот куда река течет? Да, связи у меня обширны. Да, мастер Антане, обширны, и весьма. Дайте поразмыслить…
— Кастамбанг соединил руки кончиками пальцев и при этом стал как две капли воды походить на своих земных коллег. — Да, я знаю одного человека. Но он не сможет раскрыть тайны самого Сафка, поскольку никогда не бывал в башне.
— Откуда же ему известен ритуал?
Кастамбанг негромко рассмеялся.
— Все очень просто. Он был жрецом Йешта в Луссаре, но под влиянием земного материализма потерял веру, сменил имя, чтобы избежать возмездия за отступничество, и перебрался в Занид, где стал видным промышленником. Поскольку никто не знает о его прошлом, кроме меня, за определенное вознаграждение я мог бы — э-е — убедить его поделиться нужной информацией…
Феллон сказал:
— Твое вознаграждение должно быть выплачено из фондов мастера Туранджа, а не моих.
Квейс визгливо запротестовал, но Феллон был непреклонен, рассчитывая на то, что жадность кваатца к информации победит жадность к деньгам. И он не ошибся, потому что суперагент и банкир вскоре договорились о цене. Феллон спросил:
— Ну, и кто же этот жрец-ренегат?