Однажды Йешт-Кхарадж был захвачен в плен любвеобильной злой богиней — или демоном женского пола — и отпрыск этого противоестественного союза стал легендарным королем Руакха Майандом Отвратительным. После долгой и запутанной борьбы между богом и его сыном-полудемоном Йешт-Кхарадж был арестован солдатами короля и подвергнут изощренным и мучительным пыткам. В конце концов ему все-таки было позволено умереть. Люди короля похоронили останки бога, но на следующий день на месте погребения возник вулкан, уничтоживший и короля, и его город.
На мозаиках все эти события были отражены очень подробно, реалистично и откровенно. Феллон услышал, как, глядя на них, Фредро тихонько присвистнул. Чтобы пресечь это, Феллон с силой наступил ему на ногу.
Процессия прошла за ограждение, отделявшее скамьи от алтарного алькова, и там разбилась на группы. Феллон последовал за остальными жрецами третьего класса и втиснулся в последний ряд их формации, надеясь, что там будет привлекать меньше внимания. Он оказался слева от алтаря, если стоять к нему лицом, и высокая цилиндрическая серебряная кафедра сильно ограничила его поле зрения.
Немного сзади и тоже слева от него высилась огромная статуя Йешта. Бог стоял на четырех ногах, выполненных в виде древесных стволов, его голову венчала гора, на одной из шести протянутых рук лежал город, на другой — лес. Остальные руки также были заняты различными предметами: одна сжимала меч, однако назначение остальных объектов распознать было не так просто.
Из-за кафедры было видно, что сразу за ней, между статуей и скамьями, находится низкий алтарь. И Феллон был несколько шокирован, увидев, как иерархи располагают на нем лесную женщину, уложив ее навзничь и приковав за руки и за ноги золотыми кандалами.
Рядом с алтарем, как заметил Феллон, стоял жрец, лицо которого скрывал одетый на голову черный матерчатый мешок с прорезями для глаз. Этот здоровяк раскладывал поудобней и накалял на огне набор инструментов, назначение которых было очевидно.
Феллон услышал, как Фредро с отвращением и ужасом шепчет ему:
— Делать будут пытки?
Феллон слегка приподнял плечи. Заунывный вой прекратился, и очень пышно одетый иерарх полез по ступенькам на кафедру. Не очень далеко от Феллона кто-то прошептал:
— Что случилось со жрецами третьего класса? Они стоят так плотно, что подумать можно, будто у них там лишний человек.
На нарушителя тишины зашипели, тот испуганно умолк, и слово взял главный иерарх.
Начало службы не слишком отличалось от церемоний большинства земных религий: молитвы на варастоу, пение гимнов, проповедь и так далее. Феллон нервничал, переминался с ноги на ногу и старался не чесаться. Когда наступало временное затишье, были слышны негромкие жалобные стоны и плач лесной женщины. Иерархи кланялись друг другу и статуе и передавали из рук в руки священные предметы.
Наконец, главный иерарх снова влез на кафедру. Публика напряженно молчала, и чувствовалось, что вот-вот должна наступить кульминация.
Иерарх заговорил на современном балхибу:
— Слушайте, дети мои, историю бога Йешта и узнайте, как был он человеком. И наблюдайте, как разыграем мы повествованье наше в лицах, чтобы всегда вы помнили печальные событья эти, и образ их навек запечатлелся б в вашей печени.
— Случилось это на берегу реки Зигрос, где юноша по имени Кхарадж играл сдрузьями и товарищами. И снизошел бог Йешт, и овладел он телом юноши. И когда дух Йешта вселился в юношу, заговорил бог его устами и сказал так: «О, друзья мои и товарищи, слушайте и повинуйтесь. Потому что не юноша я боле, но бог, и несу вам слово божие и волю…»
Повествование шло своим чередом, а остальные иерархи разыгрывали пантомиму, иллюстрировавшую деяния Йешта-Кхараджа. Верховный жрец рассказал о том, как один из юношей отказался слушать слово Йешта и стал насмехаться над Кхараджем, и тогда бог указал на него пальцем, и скептик упал замертво. Когда рассказчик дошел до этого места, один из жрецов в крикливо ярком одеянии повалился на пол с очень натуральным стуком.
Пантомима продолжалась, и через некоторое время актеры воспользовались помощью лесной женщины, не испрашивая, правда, ее согласия. Ей пришлось сыграть роль бога, когда описывалась его ужасающая смерть от пыток. Глаза кришнаитов — как жрецов, так и мирян — на всем протяжении этого пикантного спектакля жадно блестели. Феллон был вынужден отвести взгляд, а стоявший рядом с ним Фредро непрерывно бормотал какие-то славянские ругательства.
Энтони Феллон не был человеком высоких моральных принципов. Тем не менее, хоть его приключения и приносили зачастую немало несчастий, а то и смерть окружающим, на его совести не было актов бессмысленной жестокости. В целом кришнаиты ему нравились — за исключением этой их садистской жилки, которая обычно никак не проявлялась, но всегда присутствовала и иногда проступала, как, например, сейчас, во время церемониальных пыток.