Казну по частным банкам рассовать,
Любить копейку, как родную мать.
Общенародное круши, удешевляй,
Затем – приватизируй. Не зевай!
Смутьянов за крамольные идеи
Немедля за ворота гнать в три шеи.
Общинников-толстовцев не приемлю,
А потому пущу в продажу землю.
Ту армию, что с чернью и толпой,
Я сокращу: контрактник – наш ковбой!»
Как в заморозки увядают розы,
Зачахли вмиг заводы и совхозы.
Нет и следа скопления зверей:
Опоры в массах нет для бунтарей.
Болезни. Распри. Голод больно крут.
Куда ни глянь, покойников несут…
Слонам таким не надо резать глотку:
Их надо возвращать в зверинец – за решетку.
Солдат и Гады
Воевать – так не горевать,
а горевать – так не воевать
пословица
В Москве проспал свободу римский Гусь:
Вельможи притеснили бедноту,
Хоть к топору зовите Русь:
Жить дальше так невмоготу!
Хоть мудрецов в народе многовато,
Одна надежда на защитника – Солдата.
Пришел к царю служивый на поклон,
Взглянул на трон, а там – Дракон!
Дела-а! Солдат в Генштаб стрелой,
А там – Горыныч молодой.
Он- к сталеварам прямиком.
Беда! Удав зажал стачком.
Махнул на фабрику в профком,
А там – Гремучая торчком!
Солдат в село подался, семеня,
А в сельсовете – подколодная Змея!
Солдат – народа верный щит,
Готов идти на смерть, на баррикады.
Но он сражаться не спешит:
Везде в штабах засели гады…
Стандарт мировой
Лев не ударил в грязь лицом,
Стал править, как за морем правит Львица.
Лев повелел: – Ни ночью, и ни днем
В лесу никто не должен пням молиться.
Всем чтить покорно мировой стандарт,
Предать забвению пуды и версты, мили;
Певца звать уличного чтимо «бард»,
Чтоб все в почете, как за морем были.
Конверты новые ввести, чтоб по уму
/Мышленье по старинке уж не модно/:
Сначала – от кого, затем – кому.
Пора и нам жить чинно, благородно.
Дворцовой свите почести создать,
Пожаловать всем «мерседесы», виллы;
Телохранителей приставить рать
И памятники ставить на могилы.
Книг вверх кореньями заморских не читать,
До новых веников знать аглицкий нормально;
Придворной Стрекозе вновь пенсию поднять,
А Муравьишке – хватит минимальной!
У Льва проблем заморских – за глаза!
Он так вошел в реформенный азарт,
Что в хлопотах забыл поднять низам
Их жизненный – не мировой стандарт.
Шарманщик
Вот тебе грош за красную ложь
пословица
«Красавица! Дай ручку, погадаю,
А ты мою ладонь позолоти!» –
Стоит цыганка, юбку раздувая,
У девушки смущенной на пути.
А рядом под стеною у собора
Кричит Шарманщик: «Счастье угадай!»
Билет счастливый из колоды споро
Вытягивает клювом Попугай.
Хрипит шарманка, жалобно рыдая,
Прохожий денюжки в кармане теребит;
Косится Батюшка святой на Попугая,
А нищий на Шарманщика глядит.
Из нас кто не мечтал про жизнь иную?
Как мимо счастья своего пройдешь?
Брось в кружечку монетку трудовую,
И получай взамен надежды – ложь!
Как часто мы у «ясновидящих» гадая,
Глядим на жуликов с надеждою в глазах!
Но разве счастье в клюве Попугая,
А не в натруженных, униженных руках?
Бурёнка
Не одного в свет вывела телёнка,
Сумела на ноги поставить деток рать;
Щенка бездомного и блудного котёнка
Жалела, как родная мать.
Парное молочко, творог, сметанку, –
Всё отдавала малым деткам;
Делилася последним спозаранку,
Поддерживала старую соседку.
Но засуха и голод подкосили
Ведёрницу, заботливую мать.
Слегла Бурёнка. Встать нет силы,
Но детки плачут… Надо их спасать!
Из кожи лезла вон, бедняга,
Когда сдох Мерин, запряглася в плуг:
Чуть ли не кровью наполняла флягу,
И чудом сохранила тёлок двух.
Всю жизнь Бурёнка и доилась, и пахала,
Как на себя, надеялась на двойню;
На старости не ждала, не гадала
Что детки кровные сдадут её на бойню.
Гувернантка и Соловей
Ушёл из жизни старый Царь,
Всё царство в трауре глубоком.
Придворный этикет все чтили встарь,
Лили притворных слёз потоки.
«И ты, несчастный, не поёшь», –
Сказала Гувернантка Соловью.
«Полжизни отсидел я ни за грош, –
Ответил тот. – Я в клетке не пою.
Владык не жалко мне, поверьте!
По мне, пусть передохнут все цари,