Ему бы образумиться пора,
Но лысый бес живёт в столице.
Трёт шею пенсия бедняге, как хомут:
Ждут получения её хохлатки молодые,
Звонят и день, и ночь, гулянки ждут.
Их не смущают петухи седые.
И лишь влюблённая Цесарочка одна
Бессребряна в плену интима:
Горячих, страстных чувств полна,
Страдает, ревностью гонима:
– Когда дождуся твоей ласки?
Мне Селезень шепнул, ты ходишь к Утке.
Она умеет строить глазки,
От мысли, что ты с ней, мне жутко.
Любимый! Я тебе по-прежнему верна
И без тебя не в силах жить.
Оставь её! Зачем тебе она?
Стирать портки и борщ варить?!
Но бес в ребро! Петух за пару дней
Всю пенсию с малявкой прогуляет,
Затем, как бомж, до пенсии своей
На мусорках бутылки собирает.
* * * * *
Ся басенка для одуванчиков седых:
Влюбляйтесь, милые, но чур не в
молодых!
Пиит-полиглот
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев.
А.С. Грибоедов
Не зависть мучает, а злость:
Сегодня рифмоплётов развелось,
Как подзаборных, слепеньких котят,
И все быть знаменитыми хотят.
Быть выше всех!
Стать недоступным норовит
Мечтающий о вечности пиит.
Но, поднимаясь, как на грех,
Он отрывается от всех.
Заумных образов плетёт он кружева,
Так, что невольно закружится голова.
Он счастлив, если говорит народ:
«Какой талантище!
К тому же – полиглот!»
В стремленьи оторваться от людей
Сонм поэтесс роится без дрожжей,
Мудрёно пишут все, –
сам черт не разберёт:
Что ни строка, то ребус иль кроссворд…
* * * * *
Поэта бронзой славит пьедестал.
Пиши, но так, чтобы на нём лежал
Букет живых цветов,
А не словарь заморских слов.
Президент и Нищий
Говорят, что раньше бондарей премировали по средним
показателям, как-то: за перевыполнение плана
по крепким пробкам при явном недовыполнении плана
по быстро рассыхающимся бочкам…
Однажды Президент, чтоб лучше знать народ,
Переодевшись, без охраны и без своры,
Как бомж небритый, через чёрный ход,
Тайком от ближних вышел в город.
Глава державы Нищего заметил,
С ним поздоровался и вежливо спросил:
– Тебе, кто помешал на этом свете
Трудиться так, чтоб ты достойно жил?
– Не пьяница я, не какой-то сброд:
Всю жизнь, как раб, пахал я, кореш!
Но Президент, чтоб кол ему в живот,
Назначил пенсию – котёнка не прокормишь.
При старой власти быть бы тут беде,
Бедняге не сносить бы головы.
Но новый Президент, на то и Президент,
Расхохотался, не боясь молвы:
– Ты, братец, на язык похвально дюж!
Жаль, в арифметике не больно-то силён
И зря про пенсию городишь чушь:
Она в год в среднем чуть не миллион…
На это Нищий возразил в ответ:
– Не вижу логики в твоём обмане.
На хрен мне звон златых монет
В чужом, а не в моём кармане?!
Сердобольный Уж
Так испокон в народе повелось –
Делиться с ближним радостью и горем.
В чужие уши стрессы, боль и злость
Мы сбрасываем часто в разговоре.
Долбит, как капля, мрамор и гранит,
Мозги и психику одно и то же:
То лес горит, то Слон убит…
От новостей дерёт мороз по коже.
Хоть хныкать детям не к лицу
Перед беспомощным, родным тем более,
Все жаловались старому отцу,
Ужа грузили на ночь своей болью.
Уж сердобольный с горя закурил,
Что сострадание губительно не ведал,
Чуть было руки на себя не наложил,
Да тут нелёгкая вдруг принесла соседа.
Чтоб не ославить род свой и семью,
В отчаяньи от психо-перегруза
Мудро Уж начал злить Змею
И додразнился до желанного укуса.
Никто не упрекнул державу и семью:
Простого проще – обвинить змею.
Собака и кости
Собака грызёт кости не потому,
что ей мясо надоело
Крещенский злой холод не остудил
Соседских собак гневом дышащий пыл.
Сцепились два пса, клочья шерсти летят,
Пойди разберись, кто тут чёрт, а кто брат…
Из будки Щенок мокрый высунул нос.
Покрылся льдом нос, обонянья не стало,
Пропал нюх собачий на мясо и сало.
С тех пор примечает мудрёный народ:
Щенок, став Собакой, лишь кости грызёт.
Живя средь людей, не в лесу,
Себе заруби на носу:
Чтоб жизнь не собачьей была,