VII
(28) Пошел Эзоп за Ксанфом. Время было жаркое, солнце стояло прямо над головой, на дороге из-за жары никого не было; и вот Ксанф, приподняв подол, стал прямо на ходу мочиться. Эзоп это увидел и рассердился. Ухватил он Ксанфа за откинутый плащ, дернул и сказал:
— Продай меня лучше, не то убегу, и ты меня не удержишь.
— Что с тобой, Эзоп? — спрашивает Ксанф.
— Продай меня, — говорит Эзоп, — не могу я у тебя служить.
Ксанф говорит:
— Верно, меня очернил кто-нибудь из тех, кто всегда клевещет на порядочных людей? Подошел небось и стал тебе наговаривать, что и с рабами я жесток, и пьяница, и драчун, и сварлив, и самодур? Не верь напраслине! Послушать ее приятно, но переживать из-за нее не стоит, вот тебе мое поучение.
А Эзоп в ответ:
— Моча твоя тебя очернила, Ксанф! Ты хозяин, ты сам себе господин, тебе нечего бояться, что за малое опоздание ждут тебя палки, колодки или что-нибудь еще похуже, — и все-таки ты даже по малой нужде не хочешь на минуту остановиться и мочишься на ходу. Что же прикажешь делать мне, рабу, когда я у тебя буду на посылках? Видно, мне придется даже испоражниваться на лету!
— Так вот чего ты боишься! — говорит Ксанф.
— Как же не бояться? — говорит Эзоп.
— Оттого я мочусь на ходу, — говорит Ксанф, — что хочу избежать трех неприятностей.
— Каких же трех? — спрашивает Эзоп.
— Раскаленной земли, вонючей мочи и палящего солнца, — говорит Ксанф.
— Как это так? — спрашивает Эзоп.
— Ты видишь, — говорит Ксанф, — солнце стоит прямо над головой, земля от жары вся раскалилась; так вот, если бы я мочился стоя, то земля бы мне палила ноги, а моча воняла бы в ноздри, а солнце пекло бы голову. Вот от этих-то трех неприятностей я и хотел избавиться, когда мочился на ходу.
— Вот теперь все ясно, — говорит Эзоп, — больше не спорю: ступай себе дальше.
— Ого! — говорит Ксанф, — видно, я купил себе не раба, а хозяина.
VIII
(29) Добрались они до дома. Тут Ксанф говорит:
— Эзоп, жена у меня — привереда. Поэтому ты подожди здесь, у ворот, пока я ее предупрежу, а не то как увидит она вдруг твою рожу, так сразу заберет приданое и убежит.
— Что ж, — говорит Эзоп, — коли ты у жены под башмаком, ступай и делай как знаешь.
Ксанф входит в дом и говорит:
— Ну, милая, больше ты не будешь на меня дуться и говорить, будто я у тебя отбираю служанок: теперь я себе купил раба-мужчину.
— Благодарение владычице Афродите! всевластна ты и сны от тебя не лгут! — говорит жена. — Недаром видела я сон, муженек, будто ты купил раскрасавца раба и подарил его мне.
— Ты только подожди, милая, — говорит Ксанф, — и такую узришь красоту, какой сроду не видела: как посмотреть — ни дать ни взять не то Аполлон, не то Ганимед, не то Эндимион.
(30) Служанки тоже обрадовались, и одна молоденькая сказала:
— Это хозяин купил мне мужа!
— Нет, мне, — говорит другая, — я его во сне видала!
— Кто сумеет его себе выпросить, — говорит третья, — тот и получит.
— Уж не ты ли сумеешь?
— А может быть, ты?
И пошли они ссриться.
А жена Ксанфа спрашивает:
— Ну, где же этот подарок, которым ты так похваляешься?
— У ворот, моя милая, — отвечает Ксанф. — Первое правило воспитания: не входить в чужой дом без приглашения: вот он и дошел со мною до ворот, а теперь ждет, пока его позовут.
Тут жена Ксанфа говорит:
— Позовите кто-нибудь этого новенького!
А одна служанка, не будь дура, пока другие ссорились, подумала так: "Выйду-ка я да сама сведу с ним знакомство". Выходит и спрашивает:
— Где тут новый раб?
Эзоп обернулся и отвечает:
— Здесь, девочка!
— Это ты и есть новый раб? — спрашивает та.
— Это я и есть, — говорит Эзоп.
— А где же у тебя хвост? — спрашивает служанка.
Эзоп на нее посмотрел, понял, что это она обзывает его обезьяною, и отвечает:
— Совсем не там, где ты думаешь: ты думаешь, он сзади, а он — спереди!
А служанка говорит:
— Стой, пожалуйста, здесь, и не входи, не то все в доме разбегутся, как увидят этакое чудище.
Бежит в дом, а там другие служанки еще ссорятся из-за нового раба. Она им говорит:
— Ох, подружки, забудьте лучше, о чем мечтали! И охота вам драться из-за этого парня? Посмотрите-ка сперва сами, какой это красавец!
Вот одна выбегает и говорит:
— Где тут мой новенький, мой миленький, мой хорошенький?
Эзоп ей отвечает:
— Вот!
А служанка на это:
— Чтоб тебя Афродита отшлепала по твоей мерзкой морде! Так это из-за тебя, значит, мы ссорились, дерьмо ты этакое! Чтоб тебе свету белого не видать! Ступай сюда, да смотри меня не трогай: и подходить не смей!