Однако же и Волк был не глупец.
Вот думал, думал он и ухитрился,
Да как же?-пастухом, проклятый, нарядился:
Надел пастуший балахон,
Накрыл себя пастушьей шляпой,
И, опершись о посох лапой,
Подкрался в полдень к стаду он.
Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,
И овцы все почти закрыв глаза лежали,
Любую выбрать мог. "А что?-Волк думает.-Когда теперь примуся
Душить овец, то вряд отсюда уберуся:
Начнут блеять, а я не унесу и ног;
Дай лучше отгоню подалее все стадо.
Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:
Я слышал, как пастух с овцами говорил".
И вот он пастуха как раз передразнил:
Завыл.
Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:
Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,
Но в амуниции плохая ретирада:
Запутался он в платье и упал.
Барбоска вмиг его нагнал,
Волчья хитрость
Зубами острыми за шею ухватился,
Мурза тут подоспел, за горло уцепился;
Пастух же балахон и шкуру с Волка снял.
О святках был я в маскараде:
Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,
В крестах весь, вытянут, как будто на параде
И как о Тактике он врал!
Что ж вышло? это был... капрал.
Измайлов.
Басня эта находится в сборнике Вердизотти (см. прим. к басне 38). На русский язык басню переводил также Сумароков ("Волк, ставший Пастухом").
46. Лягушки, просящие Царя
(Les Grenouilles qui demendent un Roi)
Лягушкам стало не угодно
Правление народно,
И показалось им совсем не благородно
Без службы и на воле жить.
Чтоб горю пособить,
То стали у богов Царя они просить.
Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,
На сей однако ж раз послушал их Зевес:
Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,
И плотно так он треснулся на царство,
Что ходенем пошло трясинно государство:
Со всех Лягушки ног
В испуге пометались,
Кто как успел, куда кто мог,
И шепотом Царю по кельям дивовались.
И подлинно, что Царь на диво был им дан:
Не суетлив, не вертопрашен,
Степенен, молчалив и важен;
Дородством, ростом великан,
Ну, посмотреть, так это чудо!
Одно в Царе лишь было худо:
Царь этот был осиновый чурбан.
Сначала, чтя его особу превысоку,
Не смеет подступить из подданных никто:
Со страхом на него глядят они, и то
Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;
Но так как в свете чуда нет,
К которому б не пригляделся свет,
То и они сперва от страху отдохнули,
Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:
Сперва перед Царем ничком;
А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком:
Дай попытаться сесть с ним рядом;
А там, которые еще поудалей,
К Царю садятся уж и задом.
Царь терпит все по милости своей.
Немного погодя, посмотришь, кто захочет,
Тот на него и вскочит.
В три дня наскучило с таким Царем житье.
Лягушки новое челобитье,
Чтоб им Юпитер в их болотную державу
Дал подлинно Царя на славу!
Молитвам теплым их внемля,
Послал Юпитер к ним на царство Журавля.
Царь этот не чурбан, совсем иного нрава:
Не любит баловать народа своего;
Он виноватых ест: а на суде его
Нет правых никого;
Зато уж у него,
Что завтрак, что обед, что ужин, то расправа.
На жителей болот
Приходит черный год.
Лягушки, просящие царя
В Лягушках каждый день великий недочет.
С утра до вечера их Царь по царству ходит
И всякого, кого ни встретит он,
Тотчас засудит и - проглотит.
Вот пуще прежнего и кваканье, и стон,
Чтоб им Юпитер снова
Пожаловал Царя иного;
Что нынешний их Царь глотает их, как мух;
Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)
Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;
Что, наконец, их Царь тошнее им засух.
"Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?
Не мне ль, безумные,- вещал им с неба глас,
Покоя не было от вас?
Не вы ли о Царе мне уши прошумели?
Вам дан был Царь? - так тот был слишком тих:
Вы взбунтовались в вашей луже,
Другой вам дан - так этот очень лих;
Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!"
И. Крылов.
Содержание заимствовано у Эзопа и Федра. Кроме Крылова, басню переводили В. Майков и Хвостов.
47. Козел и Лисица
(Le Renard et le Boue)
Козел большой, рогатый,
Преважный с виду, бородатый,
Но по уму едва ль не брат ослу родной,
С плутовкою Лисой дорогой шел одной.
День самый жаркий был; листок не колыхался;
Козел и Лисица
Их жажда мучила, а солнце их пекло.
Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.
"Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!
Не хочешь ли испить? - Лиса Козла спросила.
Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:
Колодезь этот был, по счастью, не глубок.
Лисица, видя то, туда же соскочила,
И взапуски ну двое пить.
Лиса, напившися, сказала: "Как нам быть,
Голубчик куманёк? Идти еще далёко;
А вылезть вон нельзя - высоко!"
"Не приложу ума:
Подумай, кумушка, сама".
"А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,
На задни ноги встань, передними уприся
Покрепче ты в обруб, да чур не шевелися;
Отсюда вылезу я по твоим рогам,
А там
И кума вытащить наверх я постараюсь".
"И впрямь так! удивляюсь!
Уж что за кумушка! какая голова!
Да мне бы этого не выдумать дня в два.
Изволь..." - И с словом сим Лисе подставил роги.
Лисица вылезла. "Сиди же здесь, глупец!"
Сказала, и давай Бог ноги!
Предвидеть надобно во всех делах конец.
Измайлов.
Содержание заимствовано у Эзопа и Федра. Кроме Измайлова, на русский язык басню переводил также Сумароков ("Лисица и Козел").
48. Орел, Дикая Свинья и Кошка
(L'Aigle, la Laie et la Chatte)
Орел свил гнездо на вершине
Высокого дуба. Внизу, у корней,
Кабан поселился с семьею своей,
А Кошка - в ветвях, в середине.
Все были довольны. Никто никому
Соседством не делал помехи,
И, с делом мешая утехи,
Жил каждый, как было по вкусу ему.
Но Кошке лукавой согласье такое
Ни ночью, ни днем не давало покоя.
Решила поссорить соседей она;
Взобралась к Орлу на вершину
И молвила: - Вместе кручину
Должны мы делить. Я лишилася сна.