- У твоей жены нет старых вещей, которые она уже не носит? Можно совсем старых.
- Наверно, остались. Спрошу, Ваша милость, - пожал плечами слуга. - Вам срочно? Она счас на кухне.
- Срочно, Клаус. Срочно, - Бланка манерно приложила уголок платка к уголку глаза. - Я собираюсь в город - раздавать милостыню. Может, так мне удастся снискать расположение людей... - она звучно пришмыгнула носом.
- Ваша милость расстроены? Вас Его величество, что ли, посылает? - догадался Клаус.
Герцогиня кивнула.
- Вы близко к сердцу-то не принимайте. Он уж у нас такой. Если чего упрётся, так всю душу вынет, только сделай. Это сейчас-то полегче - а раньше-то ещё не сразу и поймёшь, чего ему надо. Ну добром просим, Ваше высочество, напиши записку... Это мы потом-то поняли, что он не шибко грамотный. Франц ему преподал кой-чего, он в приходской-то школе лучше всех у нас учился. Ну тот и быстро научился. Раньше надо было парнем заниматься, да папаша евойный чё-то всё не туда глядел... Да и мамаша тоже... Ох, ладно, чё-то я разговорился...
Лёгок на помине, в дверях замаячил Франц:
- Клаус! Поди-ка сюда!.. Ой, Ваше высочество, извините... Но там такое... Там солдат этот с тюремщиком напару нажрались и побег захотели устроить, только спьяну он мимо двери прошёл. Три раза. Ты цирюльника нашего не видал?.. Простите, Ваша милость, ухожу.
- Стой! - задержал его Клаус, не позволив госпоже и рта раскрыть. - Позови мою с кухни, спроси, мож какое тряпьё старое осталось. И свою спроси. Всё сделаем, Ваша милость, не беспокойтесь.
Бланка старательно изображала подавленное настроение.
- А так он у нас хороший. Добрый. Щедрый - когда деньги есть. А если вдруг чего - он это не со зла, вы не переживайте...
Слуги подбадривали герцогиню как могли и скоро обеспечили целым гардеробом поношенных вещей. Бланка поблагодарила их от души, выбрала самую драную рубашку, порвав её для верности ещё, такую же юбку и ветошку заместо платка на плечи. Остальной ворох вручила она своим фрейлинам и наказала раздать бездомным. Наказала ещё, чтобы взяли пустой паланкин - и ничем её отсутствие не выдавали. Дамы, зная свою госпожу, обещали всё выполнить. А сама герцогиня тем временем убежала в дубраву, переоделась там в тряпьё и покаталась по земле. Измазав для верности лицо и руки, босая пошла в Инсбрук - через другие ворота.
Вчера свидетели упоминали нищих, что толклись поблизости за подаянием - может, они получше рассмотрели, что случилось?
Ноги Бланки были привычны к прогулкам без обуви, но на всякий случай она шагала медленно и нетвёрдо, как если бы сбила все пятки. Тихим ходом свернула она на знакомую площадь, подальше от кортежа собственных придворных дам, что одновременно с нею конными достигли площади и принялись одаривать нищих одеждой.
Добросовестных попрошаек там было уже пруд пруди. С невероятным усердием зарабатывали они на хлеб, поднимаясь ни свет ни заря, превозмогая недуги и немощь и задерживаясь до заката, за что каждый вечер даровано им было чудесное исцеление.
Бланка, чужая для них и слишком знакомая благотворительницам, держалась поодаль от оборванной толпы, за водостоком ратуши, и сквозь выпущенные на лицо тщательно взъерошенные волосы изучала улицы и переулки, отходящие от площади.
Как она и рассчитывала, её скоро заметили. Примчался какой-то мальчишка, чуть постарше её Рудольфа, и по-хозяйски подбоченился:
- Чё не идёшь? Там подают.
Бланка глянула исподлобья, так что пацан мгновенно испарился. Но скоро вернулся - со здоровенным детиной, у которого из правого рукава торчала свежая культя. По запаху Бланка узнала свинину.
- Ты главный, что ли?
- Она на меня так зыркнула, ну точно волчица!
- Сгинь, - шлепком отправил нищий младшего товарища куда подальше. - А ты не местная.
- Саарланд, - нехотя процедила сквозь зубы Бланка.
- Через Шварцвальд? Волки ничё не отъели?
- А ты проверь.
Братия стекалась знакомиться. Мамаши с опоенными маком младенцами, убогие на залитых свинцом костылях, дети с ликом бывалым и прожжённым, блаженные, погорельцы, беженцы, те кто правую руку протянет за милостыней, а левой залезет в кошель, те кто днём стучит в дверь, а ночью пролезет в окно, музыканты, пророки и пьяницы, глаза и уши Инсбрука.
- Тя как звать, болезная?
- Дита, - ответила Бланка.
- А меня Мартином - потому как святой покровитель (31), - "староста" выпростал из-под лохмотьев настоящую руку и скрепил знакомство рукопожатием. - Больно ты тоненькая, прям графиня.
- Была графиня, - невесело усмехнулась мнимая нищенка. - Да сплыла.
- Не пойму вас, богатеев, - Мартин уселся рядом с ней и отщипнул от культи кусочек. Бланка с уважением отметила про себя лёгкость, с какой он поглощал сырое мясо. - В долгах как в шелках, а всё туда же. Вон, - указал он на крытый золотом эркер. - С жиру бесятся.
- Это золото? - поморгала для верности Бланка.
- Король. Марухе (32) своей подарок справил. Вчера. У самого, чай, шаром покати.
- С чего бы это? - откликнулся парнишка, первым заметивший Бланку.