- Ты ещё здесь? Кто трёх собак вчера не срисовал? На кой я тя меткам учил?
Они повыясняли что-то на своём наречии.
Город просыпался. Площадь пересёк трубочист, прошли женщины с вёдрами, мальчишки из пекарни со свежими караваями. Заслышав звон подков по мостовой, кто-то из оборванцев скомандовал: "По местам!", и площадь тут же наполнилась стонами и причитаниями.
Мартин, оставшийся рядом с Бланкой, каким-то чудесным образом скрючился, уменьшился в размерах и затянул:
- Пода-а-айте на пропитание...
О булыжник звякнула монета.
Мартин подмигнул и спрятал её под подолом соседки. Бланка снова удивлённо заморгала.
- Красивая ты баба, грех с такой не поделиться. Тощая только, ну ничего, зато в любое окно пролезешь.
Новый медяк упал перед Бланкой.
- Бери, не зевай.
- Хорошо здесь подают, - прошептала она. - Мне так только в Трире повезло: золотую серёжку нашла. Плотницкую. Ну, думаю, с возу упало - значит пропало. Не бережёт, дурак такой. А потом её у меня украли.
- Чё-то не дорожат мастера своей честью. Вчера вон там вон плотника пришили, тоже без цацки.
- А больше поживиться нечем было?
- То-то и дело, что было.
- Да ну?
Воспользовавшись затишьем на площади, соседи по булыжникам поведали ей, что она уже знала. Бланка терпеливо играла свою роль, сочиняла на ходу собственную историю - и ждала, пока ей скажут, что она не знает.
- Небось твои же и пришили.
- Да клянусь.
- Мы что, совсем - с целой гильдией сцепиться?
- Это не мы - это призрак! - откликнулся старик в веригах.
- Давай-давай, рассказывай.
- Вообще-то и я его видела, - возразила одна женщина. - Сидела как-то вот здесь, а он идёт.
- Кто - он? - встрепенулись все дружно.
- Рыцарь. В доспехах. Но пеший. Уже странно. И шагов - вообще не слышно!
Компания дружно ахнула, но некоторые опомнились и рассмеялись.
- А я зачем-то возьми да окликни его. Говорю: "Ваша милость!". Он даже не обернулся. Я повторила второй раз - и третий. Тогда он обернулся и спросил, не видела ли я колечко. Перстень. А мне бросили каких-то побрякушек. Показываю: вот. Головой покачал, дальше пошёл.
- А давно это было? - спросила Бланка.
- Давно. Года два. И с тех пор ещё видела. Пару раз. Но уж близко не подходил. А я с тех пор болеть начала. Думаете, случайно?
- Да все мы тут - болеем.
- Не бреши...
- Зря смеётесь, - проскрипел старик в цепях. - Тут недалече замок есть. Так вот, там пожар был. Лет пять ли, семь, не упомню. И там балки обрушились, и какую-то парочку задавило. Мужа с женой. Вот муж-то - он, - дед угрожающе поднял грязный палец и понизил голос почти до шёпота.
- И чё? Нападал на кого?
- Да бес его знает. Тут часто грабят. Но чтоб убить - такого не припомню. Но дело-то не в этом...
- А в чём?
- А в том, что в замке строители жили: завал разбирали, чего-то достраивали, зал выстроили заново. Ну, каменщики, плотники, плиточники кузнецы... Кто там ещё нужен? Ну и пограбить чё могли или найти. Вот за пропажей-то он и охотится.
Бланка надела маску суеверного страха и носила её ещё добрых полдня, невзирая на насмешки видавших виды попрошаек. Уж им-то как никому известно: бояться надо живых, а не мёртвых.
Но Бланка заявила, что боится здесь оставаться и пойдёт искать счастья дальше.
- Да ладно, оставалась бы. Мы тебя разве гоним? - просипела юная девица с ангельским личиком. - Мамка тебя приоденет...
- Нет уж, с такими ручками - только в наш цех.
- Не-не, я пошла. Я боюсь.
- Ну хоть переночуй.
- Так я и хочу засветло отсюда смыться.
- Да ладно, чё там с голодухи не привидится. Я однажды чертей целое стадо увидел. Начал головешкой отбиваться. Оказалось, ландскнехты. Судили меня потом. А я сижу в тюрьме и думаю: от чертей - головешка, то ж мёртвому припарки...
- Тем более. Ландскнехтов я вообще боюсь. Пойду я.
- Ну заплати тогда за постой, - сказал Мартин. - Мне, как покровителю, с каждого причитается.
Бланка протянула дневную выручку.
- Пошли, провожу.
Они свернули за ратушу и оказались в одном из переулков, куда не выходят окна и где с трудом разминутся двое.
- Возьми свои деньги назад, - Мартин прижал её к стенке. - А мне давай кой-чё другое.
Бланка зажала монеты в кулак и прислонилась к тёплому камню. Солнце грело перед закатом, растрачивая то, на что скупилось в первой половине дня. Оно заглядывало в жилой колодец, окрашивая стены жёлто-розовыми мазками.
- Может, увидимся ещё?
Квадрат над головой был нестерпимо голубым.
Бланке захотелось выть, вилять хвостом и ликовать, но она подавила животные чувства. Пора домой.
Свободной от денег рукой она дотронулась до виска целовавшего её нищего. Он тут же сполз по Бланке, растянулся на земле и захрапел. Бланка бегом пустилась по лабиринту улиц, облизывая губы и усердно повторяя заклинание. Стирать память доброй половине городского населения ей доводилось в первый раз.