В замке никто не спросил у неё причину долгого отсутствия. Тратцберг-шлоссе напоминал базарную площадь, так говорливы сегодня его обитатели. Король, канцлер, комендант крепости, капитан роты ландскнехтов, инсбрукский бургомистр, герцог Баварский и герцог Тирольский, по-родственному заглянувший в гости, отсиживались в кабинете Максимилиана. Услышав скрип отворяемой двери, все они вздрогнули. Бланка, начисто умытая, безукоризненно одетая и окружённая придворными дамами, просила позволения узнать, чем вызвано такое беспокойство, и составить общество столь благородным рыцарям, мимоходом наделив знатностью бургомистра и капитана, из-за чего они первыми перестали дёргаться и предложили даме свои услуги.
Как выяснилось, наёмники сговорились и устроили бунт под стенами Тратцберга, требуя освободить товарища. Более того, к воротам заявилась некая битая жизнью тщедушная фрау и, заливаясь слезами, заголосила, что Йозеф был с ней, что она боялась мужа - хозяина кабака и поэтому не сказала сразу, но теперь не боится и готова пойти в кампфрау, лишь бы только её дорогой Йозеф был жив, здоров и на свободе.
Виновник волнений, ещё не протрезвевший после взаимных возлияний с тюремщиком, высунулся в зарешеченное окошечко и закричал:
- Марта, я люблю тебя!!!
Тюремщик вторил ему, желая во всём поддержать собутыльника.
Марта вопила в ответ:
- Я тоже тебя люблю!!! Только брось пить! Опять ты напился там с кем-то! Я теперь за тебя возьмусь!!!
- Марта, не ругайся, я последний разочек!!!
Замок с трудом выдерживал осаду, обстреливаемый всем, что подворачивалось под руку. Йозефа пришлось отпустить и заново допрашивать - вместе с любовницей и приятелями. Не удалось допросить лишь тюремщика, потому что он пока не проспался.
В осаде поучаствовала также городская стража, которой не давали повидаться с королём и бургомистром, а стражники, между тем, добыли сведения о покойном. Он был плотником, как все в его семье, сам в гильдии недавно, много странствовал в поисках заработка и врагов если нажил, то только за стенами Инсбрука. Главным же - для Бланки - было то, вместе с отцом и братьями он несколько лет прожил в Тратцберге, восстанавливая перекрытия и мебель.
Бланка пригласила дорогих гостей на ужин, а супруга задержала в комнате.
- Он запросто мог взять кольцо и переплавить в пресловутую серьгу, - поделилась она догадкой, рассказав всё, что выяснила сама.
- Что же нам, судить призрака? Что мы скажем? - развёл руками Максимилиан.
- Оставим это городским властям, - предложила Бланка. - Или заручимся поддержкой врача, который скажет, что несчастный умер от удара...
- По голове?
- Вы меня поняли.
- Послушайте, ран ведь на нём не было... Удар ещё доказать надо. Может, действительно от страха, когда увидел призрак?
- А я о чём вам говорю? Мало ли кто мог подойти в тёмном переулке - те же попрошайки, - Бланка на мгновение задумалась, вызывая в памяти облик сегодняшних новых знакомых.
- Вы нас просто спасли, - снизошёл до похвалы король. - Но как же серьга? Будем стравливать нищих с плотниками?
- А серьга - вот она, - Бланка слазала в омоньер и вынула предмет гордости цеховых мастеров. Сидя на площади, она таки сбила от нечего делать одну черепицу булыжником и обнаружила под сколотой позолотой медь. Погневавшись на мужа, она решила извлечь выгоду из досадного разоблачения - и сотворила из позолоты серёжку.
Максимилиан недоверчиво принял из рук герцогини предмет:
- Что ж, ладно. Только где вы провели всё это время? Неужели раздавать милостыню можно от рассвета до заката? Не забывайте, у вас есть другая обязанность.
- О ней я прекрасно помню, - Бланка продемонстрировала реверанс и вновь полезла в омоньер. - Я кое-что собрала для вас. Добрые люди подали. Мир ведь - не без добрых людей...
Максимилиан разглядывал пригоршню медяков с меняющимся выражением лица - оставил её на столе и ушёл, хлопнув дверью.
Сегодня они спали спокойно - в разных спальнях, на разных концах этажа, и шаги потусторонних жителей замка их не тревожили, ведь рыцарь и дама, получив желаемое, шагнули наконец в иной мир, рука об руку. На безымянном пальце дамы поблёскивало золотое кольцо...
31 Потому как святой покровитель - святого Мартина почитали как покровителя нищих.
32 Маруха - женщина, любовница (арго).
<p>
XII</p>
Ландскнехты оказались более злопамятными, чем мог внушить их образ жизни, и каждый раз при возможности вспоминали королю ошибочные выводы, сделанные не им. Оценив задетую честь монетой, они бунтовали из-за жалования всякий раз, когда обещание рисковало не быть выполненным. Случалось это нередко, и, спотыкаясь о камни недоверия, германское войско не могло настичь мадьяров.
Максимилиан уже хотел оставить Вену венграм со всеми потрохами, но Фридрих посрамил его своим упорством и настоял не сдаваться. И, точно кремень о кресало, высекали искры неуступчивые овны, и гнали друг друга до Присбурга, перемахнув аж могилу Матьяша Ворона, и, ударившись лбами о трон Владислава Чеха, остались ждать, благоразумно ли распорядится природа королевским потомством. В мыслях германцев благоразумие равнялось бездетности, а в мыслях венгров - плодовитости.