В конце концов осьминог не смог удержаться.
Мужественно взяв себя во все восемь рук, он выполз на палубу, прямо под изумлённый взгляд старого рыбака. Запинаясь, но отчётливо, он вопросил:
— Ты Бог?
Выражение лица рыбака медленно изменилось, перейдя от суровой решимости, через проявившееся недоверие, к какому-то усталому сиянию.
— Нет, мой друг, — ответил он наконец. — Я не Бог, не больше, чем ты. Но я думаю, что мы с тобой в равной степени являемся частью Бога, когда находимся здесь, — и он широко развёл руки, дабы охватить всю волнующуюся, тёмную поверхность моря, будто дышавшую под сине-серебряным утренним небом. — Конечно, мы двое не просто окружены сим божественным великолепием — мы оба принадлежим ему, мы находимся в нём, сейчас и навсегда. А как же иначе?
— Море, — медленно произнёс осьминог. — Море…
— И земля, — добавил рыбак. — И небо. И огни костров, сверкающих за пределами неба. Все вещи, взятые вместе, образуют единое целое, включая таких существ, как осьминог и старик, играющие свои крошечные роли и страшно этим удивлённые.
— Мои мысли и вопросы были слишком ничтожны… Я прожил в Боге всю свою жизнь и никогда не знал этого. Ты же говоришь правду?
— Именно так, — просиял старик. — Именно так.
Осьминог потерял дар речи от радости. Он неуверенно протянул щупальце, и рыбак крепко пожал его своей грубой рукой. Когда они встали рядом, оба в равной степени восхищённые обретённым согласием, осьминог застенчиво спросил:
— Как ты думаешь, Бог знает, что мы здесь, внутри Него, что мы часть Его?
— Понятия не имею, — безмятежно ответил рыбак. — Важно, что мы знаем.
Сильный удар в правый борт встряхнул лодку и та накренилась носом вниз, мягкое покачивание прекратилось. Море отступило, стремительно отхлынув от лодки, выставив на всеобщее обозрение выцветшую краску и ракушки на бортах. Шуршащая галька царапала корпус и руль. Осьминог, рефлекторно вцепившийся в палубу щупальцами, остался неподвижен, но рыбак потерял равновесие, а над, под и вокруг них сам мир, казалось, распахнул огромную пасть и начал втягивать воздух курсом на запад.
— И это? — вопросил осьминог. Он указал щупальцем на обнажившееся до самого горизонта морское дно — самый верный признак приближающегося цунами. — Это тоже часть Бога, как и мы?
— Боюсь, что так, — ответил старый рыбак, цепляясь за наклонные перила. — Вместе с тайфунами, жалящими медузами, родителями моей жены и действительно плохими устрицами. В подобной ситуации, я не считаю грехом устремиться на возвышенность. Берег далеко, это правда, но в молодости я был крепок ногами, и рыбацкая жизнь поддерживала меня в форме. Я буду жить, куплю другую лодку и снова буду ловить рыбу.
— Я желаю тебе всего наилучшего, — сказал осьминог, — но, боюсь, мои собственные возможности несколько более ограничены. Для побега мне нужна свобода морских глубин, совершенно недосягаемая сейчас. Да, великое пожатие плечами Бога будет здесь достаточно скоро. Я буду наблюдать за его приближением, и когда оно прибудет, передам ему наши поздравления.
— Ты погибнешь, — сказал рыбак.
Осьминог едва ли был способен улыбаться, но рыбак всё равно услышал улыбку в его голосе.
— Я всё равно буду с Богом.
— Эта особая форма глубокой метафизической оценки не требует фатализма или помощи пятидесятифутовых волн, — решил рыбак, снимая с пояса наполовину заполненную холщовую сумку. — Кроме того, наш разговор только начался.
Проворный, как угри, коих он так хорошо ловил, рыбак перемахнул через перила и спрыгнул на обнажённое морское дно. Оказавшись там, он опустился на колени и стал елозить холщовым мешком взад-вперёд по илистому, изрезанному поперечными полосами мелководью, разбрасывая свой улов, но собирая полную котомку морской воды.
— Ну? Ты идёшь? — крикнул рыбак осьминогу. Он протянул наполненный до краёв мешок. — Прилив не ждёт, мой многорукий друг. Прилив не ждёт!
В последующие годы — а их было много, ибо рыбак и осьминог действительно пережили цунами, — эти два непохожих друг на друга философа проводили много времени вместе. Рыбак нашёл в осьминоге компаньона, разделявшего все его интересы, включая Шопенгауэра, Кьеркегора[1] (его осьминог считал «немного нервным»), текущие события как над, так и под водой, а также любимые виды рыбы.
1
Сёрен Обье Кьеркегор (05.05.1813 — 11.11.1855) — датский теолог, философ, поэт и религиозный писатель, которого многие считают первым философом-экзистенциалистом. К середине XX века его мысли оказали существенное влияние на философию, теологию и западную культуру.