Ведьма оглядела их, задержала взгляд на Орландо и девочке. Кивнула и отступила в дом, махнув рукой.
Внутри царит сухое тепло, в очаге пляшет пламя, вгрызается в поленья. Пахнет травами и сушёными грибами, стены укрыты звериными шкурами, на широких полках громоздятся древние книги с медными корешками. Ведьма повела женщину и ребёнка в отдельную комнату, оглянулась на Орландо и сказала:
— Растолчи в порошок вот этот пучок. — Указала на веник душистой травы с алым цветками, висящий у дальней стены. — Да залей водой, ступка и пестик вон на той полочке.
Парень подчинился без вопросов. Спустя полчаса, когда гроза, обезумев, решила оглушить парня чаровница забрала получившийся отвар. Спустя целую вечность она вернулась, притворив дверь за собой, сказала:
— Пусть спят, им нужен покой. А ты… хм…
Ведьма опустилась за стол напротив Орландо, подпёрла подбородок кулачком. Глаза у неё цвета переспелой вишни, а губы мягко розовые. Орландо так и не понял, сколько ей лет. Кожа чистая и белая, без морщинок, но во взгляде плещется вековая горечь.
— Парень, ты смердишь кровью. — Наконец сказала ведьма.
— Плохой день выдался. — Ответил Орландо, глядя в глаза и чувствуя, странное притяжение.
— Нет, не той кровью, её почти не осталось. От тебя несёт et sánguinis Domini.
— Кровью Бога? — Пробормотал Орландо.
— О, ты знаешь латынь? Дивно.
— Немного, мой… отец научил. Что это вообще такое?
— Как я и сказала, Кровь Бога. Что это ещё может быть? Редчайшее сокровище этого мира, большего я не знаю.
— Но ты узнала запах!
— Конечно, я узнала его… — Проворковала ведьма, наклоняясь через стол, так что кончик носа коснулся носа Орландо. — Рим пропитался им задолго до прихода Алариха.
Горячее дыхание и запах женского тела ударили в голову. Парень не заметил, как их губы соприкоснулись, а ведьма оказалась на коленях, обхватив плечи.
— Я… что ты делаешь… — Прошептал Орландо, чувствуя, как ладонь, скользит по бедру женщины.
Пальцы, впиваясь в тугую плоть, тянут на себя. Ведьма охнула, засмеялась, откидываясь назад, волосы чёрными волнами разметало по плечам. Положила ладони на лицо Орландо и двигая бёдрами горячо прошептала:
— Разве я могу упустить мужчину, ранившего посланца Бога? Ха! Нет… это было бы… глупостью… непростительной…
Договорить она не успела. Парень встал и грубо уложил на стол, навис над ней, теряя остатки самоконтроля под канонаду грома и смех ведьмы.
День застал в кровати, Орландо огляделся, обнаружив себя голышом на медвежьей шкуре у очага. Ведьма спит рядом, волосы влажно блестят и размётаны. Одну ногу закинула на него, а рукой обвила шею. Каждое движение отдаётся приятной болью в царапинах на спине. Ведьма заёрзала, причмокивая, положила голову на грудь. Совсем как молоденькие девушки, что зазывали его к себе на жарких улицах приморского городка.
— Это что вообще было… — Одними губами прошептал Орландо, замолк, вспомнив разговор перед безумием. — Кровь Бога?
Глава 20
Солнце припекает несмотря на дождливую ночь, регистратор расстегнул ворот рубахи. Воздух плотный и горячий, как в купальнях на горячих источниках. Небо чистое и томно голубое, только у горизонта копятся облачка. Редкие порывы прохладного ветра лишь усугубляют духоту, принося секундное облегчение.
На столе по левую руку высится стопка бумаг, по праву пузатая чернильница. Напротив, стоит дюжий парняга со скошенным носом и мучительно медленно придумывает псевдоним. На лбу, шириной в полтора пальца, собрались складки, а брови сшиблись на переносице. Регистратор почти слышит, как в черепушке претендента скрипят мельничные жернова. Наверняка те самые, что упали ему на голову в детстве.
— Молерт Карающий…эм… Клинок! — Выдал парняга, просияв от довольства и ткнул пальцем в небо. — Да, так и запиши.
— Как пожелаешь. — Выдохнул регистратор и чиркнул пером по листу бумаги. Сердце заныло, от осознания, что переводит такую ценность на полного идиота. — С вас три серебряные.
Молерт Карающий Клинок минуту копошился в кошельке и высыпал на стол горсть меди. Пришлось пересчитывать каждую монету, а то таким тугодумом порой кажется, что глиняные кругляши не отличить от денег.