Атаковал серией косых ударов, наступая приставным шагом, словно в сабельном бою. Первые два девушка отвела клинком, а от третьего ускользнула. Запястье стонет от боли, будь она слабее, первый же удар развалил от темечка до пят.
Нужно идти на риск! Мерзавец не ожидает этого, будет проще простого застать врасплох и срезать поганую улыбку с лица!
Девушка люто гаркнула, изо всех сил отбивая скьявону и перенаправляя в землю. Рванулась к парню, выхватывая из-за пояса дагу… Прямой удар в живот согнул пополам, изо рта вместо крика выплеснула слюна. Задыхаясь, Луиджина глянула и на врага, в глаза блеснул отражённый лунный свет и лицо ожгло болью.
Рухнула в траву, выронив шпагу и зажимая порез под левым глазом. Меж пальцем бежит кровь, а желудок свело предчувствием смерти. Второй удар подбросил над землёй, как тряпичную куклу, перевернул на спину. Луиджина бессильно раскинула руки, глядя в усыпанное звёздами небо, с полной луной и бегущими белоснежными облаками.
Он только этого и ждал… весь бой. Ждал, когда она впадёт в отчаянье и решит рискнуть. Был ли у неё шанс? Хотя бы мизерный…
Орландо встал над девушкой, положив скьявону на плечо, поставил ногу на грудь. Сказал, слегка надавливая:
— Сначала хотел отрубить тебе руки и ноги, для наглядности. Однако, так ты можешь и помереть до того, как передашь сообщение Гаспару. Так что, убью тебя потом.
— Что ты хочешь передать? — Прохрипела девушка, через слово хватая ртом воздух.
— Серкано передаёт привет.
Глава 28
Козодои кричат, а мужчины молча смотрят, как Орландо избивает «Ангела Меча». Кулак поднимается размеренно, впечатывается в тело, будто в вязкую глину. Слуга сжался в траве, зарывшись лицом в землю и сцепив ладони на затылке. Винченцо, забыв о юношеской горделивости, вцепился в руку отца, словно ребёнок. В глазах застыл ужас и отчаянное понимание разницы в мастерстве.
Боже… о чём он думал, когда бросался на сводного брата с мечом?! Это была не попытка мести, а глупейшее самоубийство! Вот почему отец решил не мстить? Неужели он знал? Нет… скорее догадывался. Дедушка и дяди были умелыми, первоклассными фехтовальщиками, прошедшими не одну войну и бесчестные дуэли! Если уж Орландо убил их разом… да, с таким человеком лучше дружить!
Луиджина перестала сопротивляться и Орландо отпустил её. Встал, отряхивая с кулака густые чёрно-красные капли, подцепил скьявону и спрятал в ножны. В груди плещется злоба и разочарование, едкие, как желчь.
Он рассчитывал, что победа, первый шаг к мести, обернётся радостью и облегчением. Однако, ничего не почувствовал. Даже малейшего удовлетворения, хотя мастерство Гаспара, как учителя, лежит вбитое в землю. Живое и относительно невредимое, но посрамлённое.
— Твою мать… — Выдохнул Орландо через сжатые зубы, попятился, разворачиваясь.
Зрители расступились пропуская, и парень, не видя ничего перед собой, ушёл в темноту, прочь от опушки и лагеря.
Утро застало на берегу реки. Рубаха и плащ, мокрые расстелены на бревне, под лучами восходящего солнца. Орландо сидит крупном камне, через силу жуя полоску вяленого мяса. На песчаном берегу темнеет узор следов, хаотичный, на первый взгляд. Глаза парня подрагивают, перескакивая взглядом с одной пары оттисков, на другую.
Шаги услышал задолго до того, как над откосом появился Винченцо, закутанный в тёплый плащ. К груди прижимает пузатую торбу, а на голову накинут капюшон. Увидев Орландо крикнул и помахал рукой, неуклюже сбежал вниз. Под сапогами загремела мелкая галька, Винченцо взмахнул свободной рукой, сохраняя равновесие, ступил на песок. Стараясь не пересекать рисунок следов, пошёл к брату.
— Фух… я боялся, что не застану тебя!
— Ещё долго не уйду. — Сказал Орландо, кивая на сохнущую одежду. — Зачем пришёл?
— Я… — Винченцо замялся. — Знаешь, я всегда мечтал о брате, а то расти с сёстрами, у которых только и разговоров о принцах и замужестве, было довольно уныло.
— Хм… так у меня ещё и сёстры есть? — Хмыкнул Орландо, указал на соседний булыжник. — Присаживайся.
— Спасибо… да, шестеро. У матери было две двойни… а не важно. Две старшие давно замужем, младшие в отдалённом имении на лето, должны вот-вот вернуться.
— А средние?
— На обучении под Римом. Благородные дамы, знаешь ли, должны уметь многое. Играть на арфе, читать стихи, вышивать и тому подобное.
Орландо долго молчал, переведя взгляд на бегущую воду. Наконец вздохнул и покачал головой.
— Как ты мог заметить, я плохой брат, пусть и сводный.