— Правильно ли я понял, — сказал я, — что в корневом замке установлено не меньше десятка амулетов, следящих за угрозой прорыва дикой магии, и ни один из них не отреагировал?
— Правильно, — ответил Хеймес, морщась, и помассировал виски — уже третий раз за последние несколько минут.
— И что эти амулеты до сих пор продолжают создавать видимость активности, то есть кто-то не просто саботировал их работу, но перенастроил, превратив в фальшивки, причем абсолютно незаметно?
— Верно.
Я вздохнул. Хотя у меня голова не болела, но тоже захотелось потереть виски — за компанию.
— Как такое возможно?
— Единственный вариант — предательство изнутри, — твердо сказала Далия. — Амулеты настроены на аль-Ифрит, никто чужой не сможет вмешаться в их работу.
— Настроены на магию аль-Ифрит? — уточнил я.
— На… — Далия на мгновение задумалась, будто решая, нужно ли мне знать такие детали, но все же ответила. — На телесное прикосновение. Плоть, кость и кровь. Ну и еще кое на что.
Плоть, кость и кровь… Я ведь совсем недавно читал о подобном… Да, точно, в «Демонологии».
— Оттаны, — произнес я вслух. — Костяные слуги. Эти демоны способны управлять трупами. Если они получили доступ к мертвому аль-Ифрит…
— Нет. Оттанам не под силу пройти нашу защиту вокруг амулетов, — Далия покачала головой.
— Не только рядовым оттанам, но и высшим, — согласился с ней Хеймес. — Разве что сам Костяной Король сюда явится…
Они переглянулись.
— Если в наш корневой замок явится сам Костяной Король, будь уверен, Рейн, такой мелочью, как изменение амулетов, он заниматься не будет, — продолжила фразу мужа Далия. — Если Костяной Король дойдет сюда, до сердца империи, это будет означать, что все защиты рухнули, и ни армии, ни Церкви больше нет. Так что оттаны не при чем, тут действовал предатель внутри клана, и мы его обязательно найдем.
Амана выглядела усталой и расстроенной. Похоже, ритуал в Холодном Доме, который она продолжила проводить уже после ухода Хеймеса, не удался. Или же удался, но показал совсем не тот результат, который ей хотелось.
Сейчас мы вдвоем сидели в маленькой гостиной в ее покоях за круглым столом, перед нами в фарфоровых чашках исходил паром цветочный чай.
— Вот, попробуй, это новый рецепт, — она подвинула ко мне тарелку с ореховым печеньем. — Я же знаю, что ты сладкоежка. — По ее лицу скользнула легкая улыбка, на мгновение спрятав усталость.
Я молча взял угощение. Только сейчас, спустя несколько часов после того, как все закончилось, я осознал не только умом, но и сердцем — если бы все пошло чуть по-другому, если бы однажды я не заглянул случайно во двор храма, если бы не начал общаться с жрецом, если бы не проговорился сегодня о своих видениях, то Амана бы погибла…
Нет, я отказывался представить мир, в котором ее больше не было.
Аппетит куда-то пропал, и я также молча вернул печенье на тарелку. Взял чашку с чаем, чтобы чем-то занять руки.
— Даже если Далия права и амулеты испортил предатель, он явно действовал не в одиночку. Кто его сообщники? Кто может настолько сильно ненавидеть аль-Ифрит? — я замолчал на мгновение, потом неохотно добавил: — Энхардцы?
Амана покачала головой.
— Им сейчас точно не до нас. Вересия под судом по обвинению в убийстве своей бабки, а все Младшие семьи Энхард ждут вердикта, затаив дыхание.
— Под судом? — такого я не ожидал. — Она же теперь глава своего клана, а у меня сложилось впечатление, что главы неподсудны…
— Не совсем так. Пока она глава лишь номинально и полные права получит только после успешной инициации и ритуала Корней. Это значит принятие и благословение духами предков, — пояснила Амана на мое недоумение. — Так что сейчас возникла уникальная возможность пошатнуть могущество энхадцев. Как понимаешь, их многочисленные враги эту возможность не упустили.
Она многозначительно улыбнулась. Что ж, можно было не сомневаться, что аль-Ифрит и лично Амана тоже приняли посильное участие в том, чтобы уничтожить Вересию.
Не то чтобы я был против. Среди чувств, которые я испытывал к моей-возможно-сестре, не было ни одного положительного.
— Ты уверена, что Вересия не выкрутится?
— Разве что случится чудо. Ищейки собрали косвенные доказательства ее причастности к смерти даны Энхард. Достаточно, чтобы призвать на суд. А судьей будет дядя императора, — во взгляде Аманы блеснуло глубокое удовлетворение. Да, я помнил, дядя у императора был только один, отец Далии и дед нового поколения аль-Ифрит.