— Ну что там еще! — возмутился великий магистр, увидев Мотриля на пороге палатки.
— Сеньор, смелости побеспокоить вас мне придало послание от нашего всемилостивейшего короля, которое я хотел незамедлительно вручить вам, — ответил мавр.
И он протянул дону Фадрике письмо, которое тот взял не без нерешительности. Но лицо великого магистра просветлело, едва он пробежал глазами первые строки.
Письмо гласило:
«Возлюбленный брат мой!
Поспеши, ибо мой двор уже полон рыцарей из разных стран. Севилья ликует, ожидая приезда отважного великого магистра ордена Святого Иакова. Все, кого ты возьмешь с собой, будут желанными гостями, но не обременяй себя в дороге большой свитой. Видеть тебя — будет мое блаженство, видеть как можно скорее — будет мое счастье».
В эту минуту Фернан и Аженор, которых несколько встревожило появление нового отряда, подъехавшего к палатке великого магистра, вошли в нее.
— Возьмите, — сказал дон Фадрике, протягивая Аженору письмо короля. — Прочтите и сами убедитесь, какой нам будет оказан прием.
— Не соизволит ли ваша светлость обратить слова привета к тем, кто привез письмо? — спросил Мотриль.
Дон Фадрике утвердительно кивнул и вышел; потом, когда он поблагодарил гонцов за их быстроту, ибо ему сказали, что они домчались из Севильи всего за пять дней, Мотриль тоже обратился к командиру отряда.
— Я забираю твоих солдат, чтобы увеличить почетный эскорт великого магистра, — объявил он. — А ты лети назад к королю дону Педро быстрее ласточки и передай ему, что принц на пути в Севилью.
И шепотом прибавил:
«Поезжай и скажи королю, что я не вернусь без той улики, добыть которую я ему обещал».
Арабский всадник молча склонил голову и, даже не освежив глотком воды ни себя, ни коня, стрелой поскакал в обратный путь.
Это распоряжение, сделанное шепотом, не ускользнуло от Фернана, который, хотя он и не знал, о чем шла речь, поскольку не смог слышать слов Мотриля, почел долгом предупредить своего господина, что этот поспешный отъезд только что прибывшего командира отряда — к тому же мавра, а не кастильца — кажется ему весьма подозрительным.
— Послушай, — сказал ему великий магистр, как только они остались наедине. — Опасность, если она и существует, не может угрожать ни мне, ни тебе, ни Аженору. Мы мужчины сильные и опасности не боимся. Но в замке Медина-Сидония заключено слабое и беззащитное существо, женщина, которая уже претерпела слишком много страданий ради меня и из-за меня. Ты должен покинуть меня, должен ехать к ней, тебе необходимо любыми способами — их выбор я оставляю за твоей смекалкой — проникнуть к ней и предупредить, чтобы она берегла себя. Все, что я не смогу доверить письму, передашь на словах.
— Я поеду, когда вы прикажете, — ответил Фернан. — Вы же знаете, что можете располагать мной.
Дон Фадрике сел за стол и написал на пергаменте несколько строк, под которыми поставил свою печать; но закончить он не успел, так как в палатку вошел вездесущий мавр.
— Вот видите, я тоже пишу королю дону Педро, — сказал великий магистр. — Я посчитал, что передать лишь устный ответ с вашим гонцом означает, будто я слишком равнодушно принял его послание. Завтра утром я отправлю свое письмо с Фернаном.
Мавр молча поклонился; он видел, что великий магистр вложил пергамент в вышитый жемчугом мешочек, который передал пажу.
— Теперь знаешь, как тебе поступать? — спросил он.
— Да, ваша милость, знаю.
— Но почему ваша светлость, желающая блага французскому рыцарю, не посылает его вместо пажа, который необходим вам? — спросил Мотриль. — Я дал бы ему эскорт из четверых моих людей, и, вручив королю письмо, письмо от его брата, он сразу же снискал бы милость короля, которую вы рассчитываете добиться для него.
Лукавство мавра на мгновение привело в замешательство дона Фадрике, но Фернан пришел ему на помощь.
— Мне кажется, к королю Кастилии следует послать испанца, — сказал он великому магистру. — Кстати, ваша светлость выбрала меня первым, и, кроме того, что этот приказ абсолютно не подлежит отмене, я желаю сохранить за собой честь исполнить эту миссию.