Рэндалла одолевало любопытство, его интересовали светлые остроконечные башенки Спрингроузеза, о коих он только слышал, и он решил проехать поблизости, чтобы увидеть замок Весенних роз, преподнесённый королём Эдуардом своей возлюбленной.
Он ехал иноходью, лишь изредка пуская коня во весь опор. Выбирая то вьющиеся по оврагам и склонам холмов тропы, то придерживаясь разъезженного деревенскими телегами пути, он следовал всё далее, к границе с Шотландией. Йоркшир был ему хорошо известен своими лесами, монастырями и замками, нередко подвергавшимися набегам шотландцев во время войн, которые велись при Брюсе. В дебрях лесов, как знал Рэндалл, орудовало много шаек, принадлежавших и знатным сэрам вроде Гилберта Мидлтона, и возглавляемых простолюдинами.
Проезжая мимо деревень и встречая нищих вилланов, Рэндалл видел, какие тяготы тем приходилось преодолевать. Иногда он бросал им несколько монет, и тогда вилланы начинали отчаянно благодарить его, но, увы, он не мог накормить всех. В каждой деревне вилланы, после чумы и восстания Уота Тайлера оказавшиеся в ещё большей нищете, нуждались в самом необходимом. Рэндалл сочувствовал им, ведь он сам знал, что это такое.
Замки феодалов он старался объезжать, чтобы не встречаться с их владельцами. В своих поместьях те имели право вершить суд по собственному усмотрению, и если б приняли его за разбойника, его ждала бы казнь. Рэндалл слишком хорошо изучил обычаи феодалов, чтобы в одиночку, без свиты или доспехов рыцаря, попадаться им на глаза. С рыцаря они взяли бы только плату за проезд, а неизвестного вооружённого путешественника легко вздёрнули бы или отсекли голову, чтобы выставить её на воротах. Даже король не имел власти над ними в их имениях.
Рэндалл придерживался дебрей или опушек. В лесах ему изредка попадались крестьяне или ваганты, а ближе к Йоркширу — монахи в светлых плащах. Это были братья-цистерцианцы из обители Рило, что на севере Йоркшира. Туда Рэндалл и направлялся, чтобы договориться о своём венчании с леди Памелой.
О прекрасных зелёных очах и её тонкой талии он думал во время путешествия. Он жаждал быть с ней и искренне восторгался её красотой. Как-то вечером, за кронами вязов и буков, перед Рэндаллом проглянули светлые башни неизвестного замка. Он остановил лошадь.
Окружённый глубоким рвом, в воде которого отражались пылающие на стенах факелы, с поднятым подвесным мостом, круглыми остроконечными башнями, покрытыми извёсткой, замок Спрингроузез казался прекрасным любому проезжающему мимо путнику. Он был не слишком высок, но хорошо укреплён, оснащён бойницами и зубчатой стеной. Позади замка простирались заснеженные нивы и поля, а далее — принадлежащие сэру Филиппу деревни.
— Интересно, в замке ли мой кузен? — вслух произнёс Рэндалл, вспомнив, что оставил Филиппа Монтгомери в Элтоне.
Спрингроузез — любовное подношение великого короля Эдуарда женщине, которую он обожал, женщине, заставлявшей лишаться рассудка и идти на предательства и преступления его верных вассалов, выглядел поистине заманчивым и прекрасным. Знаменитая любовница своей эпохи здесь произвела на свет незаконного сына, которому была уготовлена участь изгнанника и бродяги.
«Я обязан рассказать Ричарду о том, кто я на самом деле, — подумал Рэндалл. — Чем дольше он остаётся в неведении, тем больше шансов у Норфолка уничтожить меня. Возможно, если все узнают, что я отпрыск короля, мои враги побоятся причинить мне вред».
Бросив вызов Филиппу и оскорбив Норфолка, он действительно подвергался опасности.
Рассудив таким образом, Рэндалл пустил лошадь иноходью и растворился в спустившейся ночи. К рассвету он нашёл тропу, ведущую к Рило. По пути ему стали встречаться конные отряды стражников, повозки аристократов и тяжёлые, гружённые бочками с плещущимся элем телеги, управляемые монахами. Все они двигались в Беверли. Толпы бродяг и нищих в обносках с трудом добирались по густому снегу и грязи до городских серых мрачных стен.
Рэндалл углублялся в лес, пользуясь едва заметной тропой. Оставив позади всадников и ватаги бедняков, он спешился и побрёл пешком, держа лошадь под уздцы. Над голыми ветвями деревьев в пасмурном небе вились стаи птиц. Воздух казался влажным от дыхания. Изо рта Рэндалла вырывался пар. Он размышлял о том, сколько раз ходил по северному Йоркширу, сопровождая папашу Терри, и потому превосходно знал здешние места. Достигнув незамерзающего широкого ручья, бегущего по дну оврага, он перешёл его вброд. Взобравшись на крутой склон, Рэндалл вспугнул пятнистого оленя, ускакавшего в чащу огромными прыжками. Леса близко подступали к монастырским владениям. Рэндалл шёл по петляющей тропе, и к полудню за деревьями проступили поля и стены обители.