Морис пришпорил свою лошадь, чтобы не отстать. Стремительно они пронеслись через лесные дебри и к полудню приблизились к светлым круглым башням Спрингроузеза. Подъезжая, Морис заметил, что на деревьях возле стен замка раскачиваются висельники. Стражники пропустили слугу и оруженосца без лишних разговоров.
Спешившись, Хьюго бросил поводья конюху.
— Мервилл, оставайся во дворе. Я сам сообщу сэру новости.
Морис не возражал. Ему было отвратительно вновь пересказывать то, что он выяснил.
— Из меня плохой соглядатай, — пробормотал он, спрыгивая с лошади. — И я рад, что оставил замок Гисборна. Каждый поцелуй, сорванный с губ Тесы, был мне как упрёк.
Но слуга ничего не расслышал. Он уже взбирался по лестнице к стрельчатому входу в главную башню.
Морис, хмуро поглядывая по сторонам, направился в оружейную, где встретил Генри Ланкастера. Юноша показался Морису раздосадованным и мрачным. Одетый в костюм для путешествий, с твёрдостью во взоре, он выбирал себе оружие из того, что во множестве имелось в оружейной Спрингроузеза.
— Я уезжаю, Морис, — сказал он. — Возвращаюсь к отцу. Не желаю здесь больше оставаться.
— Вижу, ты разочаровался в сэре Филиппе Монтгомери? — хмыкнул Морис.
— Он вздёрнул людей из свиты лорда Норфолка из-за того, что герцог вроде бы напал на него. Но ведь стражники не виноваты в том, что служили Норфолку! Сэр Филипп мог просто выслать их за пределы графства, — сказал Генри.
— Я не удивлён. За время службы у сэра Филиппа я не раз видел его беспощадность к врагам, — ответил Морис. — Кстати, ты едешь один?
— Да. И немедля. — Юноша крепко сжал рукоять увесистого длинного меча.
— В лесах полно опасностей, Генри, — сказал Морис. — Да и что подумают о тебе люди, узнав, что Генри Ланкастера, сына Джона Гонта, знаменитого на всю Англию герцога, смутила жестокая выходка рыцаря, у которого он служил?
Генри засомневался.
— Меня и раньше предупреждали о его жестокости, — сказал он, возвращая меч на прежнее место. Морис, зачерпнув глиняной кружкой ледяную воду из стоявшего у входа бочонка, жадно выпил.
— Рассказывай, что произошло между тобой и Тесой, — проговорил Генри.
— Я уехал не из-за Тесы. Из-за Рэндалла Блистательного. Видишь ли, я — полный негодяй, Генри. Я недостоин быть оруженосцем даже у сэра Филиппа.
— Да в чём дело?! — воскликнул Генри.
Усевшись возле него, Морис подробно поведал другу обо всём, что связывало его с Филиппом и Хьюго. Когда он закончил и перевёл взгляд на Генри, то увидел, что в серых, немного раскосых глазах сына герцога Ланкастера светится сочувствие.
— Ты не презираешь меня? — спросил Морис.
— О, нет, — сказал Генри и положил руку ему на плечо. — Разве могу я презирать тебя?! Единственный, кто в данной ситуации достоин презрения, это сэр Филипп.
— Но я так раскаиваюсь, — прошептал Морис. — Я использовал любимую женщину, чтобы шпионить за леди Гисборн!
В душной оружейной очень разные юноши, одному из которых предстояло стать королём Англии, а второму — провести свои дни в раскаянии и молитвах, они решили разделить ужин.
ГЛАВА 28
Ворвавшись в опочивальню сэра Филиппа, уже приведённую в порядок после жестокого убийства Норфолка, Хьюго отвесил поклон. Сэр Филипп как раз закончил ужин и теперь попивал вино из дорогого кубка.
— Как быстро ты возвратился, Хьюго! Неужели уже переговорил с моим соглядатаем? — холодно осведомился граф.
— Морис прибыл со мной в Спрингроузез, потому что в его присутствии в замке Гисборна более нет нужды. Незачем следить за женщиной, тайно вышедшей замуж, — сказал Хьюго.
— Замуж? За кого? — отставив кубок, спросил Филипп.
— За вашего кузена, — ответил Хьюго.
— Ясно. Значит, Памела любит Рэндалла. Я не ошибался, когда говорил, что мой соперник — Рэндалл Блистательный.
— Рэндалл Монтгомери, — напомнил Хьюго.
Вскочив, Филипп схватил ножны с убранным в них мечом и прикрепил к поясу. В его бледном лице Хьюго увидел решительность, которую встречал и раньше.
— Что вы намерены делать, милорд? Как поступите со своим кузеном?
— Прежде всего он — мой соперник, враг! А тебе известно, как я поступаю с врагами. Я скачу к Гисборну.