Беркли сопровождали два молодых оруженосца, поступивших к нему на службу ещё до того, как он по собственному согласию отправился с принцессой в изгнание.
— Сэр менестрель, я вас сразу узнал, — сказал он. — Но где же ваша лютня?
— Я оставил ее в Лондоне, — признался Рэндалл. — И прибыл в Норем отнюдь не как менестрель. Я здесь потому, что ищу встречи с её высочеством принцессой Уэльской.
— Для чего? — спросил сэр Саймон. — Вы, как мне известно, называете себя придворным поэтом её сына. Король обожает вас, он не мог отправить вас к Джоанне из великодушия.
Взглянув на молчавших оруженосцев, Рэндалл ответил:
— Я ищу встречи с принцессой и не намерен рассказывать при посторонних то, что жажду поведать ей.
— У принцессы нет от меня тайн, она прислала меня, чтобы я поговорил с вами.
— Она не считает меня достойным беседы, поскольку думает, что я простолюдин?
— Принцесса всегда была милостива к простолюдинам и пострадала именно из-за них. Но её настораживает причина, по которой Ричард прислал вас в Норем.
— Король не присылал меня, — возразил Рэндалл. — Я прибыл сюда по своей воле.
Отослав обоих оруженосцев и слугу, сэр Саймон остался с поэтом наедине.
— Но почему, Рэндалл? Что вам нужно в Нореме? — осведомился он, приблизившись.
— Вы всегда проявляли верность Чёрному принцу, а позже — леди Джоанне. И, похоже, у вас имеется власть над людьми в Нореме.
— Замок охраняется слабо. У нас лишь небольшая свита и один отряд арбалетчиков, — сказал Саймон. — Если бы шотландцы решили напасть, нетрудно представить, что ждёт нас. Их останавливает лишь то, что они не знают, какие мизерные силы предоставил Ричард для защиты своей матери.
— Увы, я этого тоже не знал, — помрачнел Рэндалл.
— Так вы прибыли в замок, чтобы просить её о поддержке?
— Да. Мой кузен Филипп Монтгомери устроил для меня засады по всему Йоркширу, а я должен добраться до королевского дворца.
И, не обращая внимания на произведённое впечатление и удивление, отразившееся в глазах Саймона, Рэндалл сел в кресло у стены.
— Не может быть, чтобы у Филиппа Монтгомери появился кузен, — пробормотал сэр Саймон. — Ведь это означает, что вы — сын леди Эдит, верно?
— Да, милорд.
— Но сын леди Эдит был убит врагами короля Эдуарда!
— Заблуждаетесь. Менестрель, находившийся в Спрингроузезе в ту ночь, спас меня, а затем воспитал как собственного сына.
— Боже мой! Сопровождавший вас папаша Терри и есть тот менестрель?! — воскликнул Саймон, утрачивая самообладание.
В эту минуту в зал по винтовой лестнице спустилась красивая статная женщина в синем, облегающем талию и бёдра платье. Её вытянутое, усыпанное веснушками лицо с зелёными глазами, прямым носом и крупным ртом было очень благородно и красиво.
Рэндалл узнал принцессу Уэльскую и почтительно приветствовал её.
— Вы прибыли развлечь меня в моём изгнании? — спросила Джоанна.
— Нет, миледи. И похоже, я напрасно искал поддержки в Нореме. Вы и сами каждый день подвергаетесь опасности, ведь ваш сын, король, не выделил вам достаточно людей для защиты.
— Милорд Монтгомери хотел просить у вас средства и людей для продвижения по Англии, — пояснил сэр Саймон принцессе.
— Что? Милорд Монтгомери?! — изумилась принцесса, глядя на Рэндалла.
— Это кузен сэра Филиппа, граф Рэндалл Монтгомери, сын леди Эдит и короля Эдуарда. Он только недавно узнал истину своего рождения от человека, спасшего его тридцать лет назад от ворвавшихся в Спрингроузез убийц и считавшегося в дальнейшем его отцом.
— Граф Рэндалл Монтгомери к вашим услугам, миледи, — подтвердил Рэндалл слова Беркли низким поклоном.
Взволнованная, Джоанна сделала несколько шагов навстречу.
— Я верю вам, но верит ли Ричард?
— Он ещё ничего не знает. Тайну моего происхождения королю должен поведать менестрель, спасший меня в младенчестве.
— Думаю, найдутся и другие свидетели — слуги из Спрингроузеза, которые наверняка должны знать и помнить папашу Терри, — вмешался Саймон.
— Милорд Рэндалл, я верю вам, — молвила принцесса. Ей, как особе королевского происхождения, и ранее доводилось слышать легенды, будто незаконный отпрыск её дяди Эдуарда III и Великой Любовницы спасся. Если бы король Эдуард был уверен в убийстве сына, он не раздумывая предал бы своего влиятельного вассала, лорда Норфолка, казни.
Сцепив пальцы, она нахмурилась. Ей гораздо более нравилось видеть в Рэндалле менестреля, нежели кузена.