Рэндалл вздохнул. Он знал о своём происхождении не много, но слышал, что в его жилах течет очень знатная кровь. Мать его погибла от чумы, но ещё до этого папаша Терри взял его на воспитание. Он любил Терри и понимал, что тот встревожен одолевавшими его сомнениями.
Выйдя из ворот Ноттингема, отец и сын двинулись по широкой, разъезженной дороге. Стоял прохладный день, воздух наполняли терпкие запахи трав и навоза. Брызги грязи оседали на сапогах путешественников. Резкий ветер шумел в кронах и проникал под одежду.
Менестрели шагали вдоль обочины, не останавливаясь, даже когда мимо проезжали тяжело вооружённые, закованные в кольчуги и латы всадники, следующие в Ноттингем. Это были рыцари со своими свитами, ищущие отдых и ночлег. Таких, как сэр Ральф де Монфор, одиноких путников без слуг и оруженосцев, Рэндалл вблизи Ноттингема не видел. Знакомство с рыцарем не выходило у него из головы. Мысли о том, что вместе с Ральфом он мог бы появиться при дворе, выступать перед королём и узнать что-нибудь о своём отце-лорде, постоянно возвращали его к рыцарю. Следуя позади папаши Терри, Рэндалл глядел под ноги, чтобы не споткнуться о рытвины или корни. Они вновь входили в лес, через который надеялись миновать соседнее графство и приблизиться к деревням, где кто-нибудь подбросит их до замка герцога Ланкастера.
Остановившись у родника, берущего начало в поросшем лесом холме и бьющего из каменной пасти замшелой горгульи, папаша Терри наполнил дорожные фляги водой. Рэндалл зачерпывал её узкой ладонью и с жадностью пил. В лесу было пустынно, но они знали о шайках разбойников, что бродили в дебрях в поисках наживы.
Внезапно до слуха Рэндалла долетело позвякивание, словно где-то бряцали бубенцы.
— Ты слышишь? — спросил он, насторожившись.
— Сюда кто-то едет! — прошептал папаша Терри, вцепившись Рэндаллу в запястье.
Притаившись за деревьями, они уставились на широкую дорогу, проходящую через лес. Бряцанье бубенчиков усилилось. Появилась телега, гружённая бочками и запряжённая крупной лошадью. Возницей оказался огромного роста плечистый монах с густой каштановой бородой, простым воспалённым лицом и всклокоченными волосами. На нём была грубая ряса, капюшон которой висел у него за спиной, плащ и гигантские сапоги. Рядом с монахом в телеге лежала увесистая дубинка, он явно держал её для того, чтобы дать отпор дерзким злоумышленникам.
— Отец! — окликнул его Рэндалл и выбежал из-за деревьев.
— Менестрели, — ухмыльнулся монах, не выпуская поводья и не останавливая телегу. — Только их мне недоставало!
— Отец! — снова крикнул Рэндалл. — Мы идём в замок герцога Ланкастера. Позвольте нам присоединиться к вашему путешествию.
— Замечательная будет компания: монах и два грешника, — молвил тот. — Но я люблю грешников. Садитесь, сэры.
Запрыгнув в телегу, менестрели устроились между бочек, в которых что-то плескалось.
— Отличный монастырский эль ко двору герцога Ланкастера, — пояснил возница.
— У нас есть чем заплатить. В Ноттингеме мы заработали кое-что, — сказал папаша Терри и полез под куртку за кошельком.
— Я доставлю вас бесплатно, — возразил монах, — потому что знаю, как тяжело нынче простолюдинам достаются деньги.
— Как вас зовут, отец? — осведомился Рэндалл.
— Брат Джон Строу. Со мной вы можете не бояться за свои жалкие сбережения. Мою дубину знает каждый негодяй в здешних лесах.
— Разбойники пытались напасть на вас? — спросил Рэндалл.
— Много раз. Я доставляю эль из нашего монастыря в замки благородных сэров, и нередко приходилось дубинкой раскалывать головы отважным негодяям!
— Поистине, нужно быть отважным, чтобы вступить с вами в драку! — засмеялся Рэндалл.
Монах оказался очень весёлым человеком и развлекал спутников. К ночи они должны были добраться до замка, в котором герцог Ланкастер устраивал пышный пир.
ГЛАВА 5
Днём раньше брат Строу покинул монастырь, чтобы доставить эль в замок герцога. Незадолго до отъезда он увидал, как один из монахов его обители послал Бренде Уэлч, дочке кузнеца, несколько ласковых улыбок. Поступок монаха насторожил брата Строу, но он предпочёл никому ничего не рассказывать.
Шагая по дорожным рытвинам, брат Джон Болл рассеянно улыбался, направляясь в сторону соседней деревни. Вот уже неделя, как он был влюблён. Чувство, которое он не испытывал прежде, переполняло его. Приняв постриг совсем юным, он ни разу не позволил любви прокрасться в своё сознание. На сей раз мысли о прекрасной дочке кузнеца преследовали его, вызывая страсть во всём теле. Побороть страсть к Бренде ему казалось невозможным, и он полностью вверил себя чувствам.