Настроение у Саньки было мерзким и он поминал не только кикимор, но и свою бывшую жену Гарпию, и всех домовых с лешими. Вот тут и проявились Леший со своей Любушкой.
— Кхе-кхе! — Услышал Санька. — Чего не добрым словом поминаешь, Александр Мокшевич. Вроде бы ни в чём не провинились перед тобой.
Санька аж подпрыгнул на своей «лежанке».
— Фу-ты! Напугал, леший тебя забери.
Леший рассмеялся.
— Кхе-кхе! Как же я сам себя забрать могу? Хе-хе-хе!
Леший и кикиморка стояли совсем рядом и, как и тогда, в первое своё появление, держались за руки.
— ВЫ так и ходите, по лесу и болотам? — Усмехнулся Санька.
— Как? — Спросил Леший.
— За руки держась.
— А что? — Удивился Леший.
— Тебя, кстати, как звать-величать? Любушку я твою знаю, а тебя, вроде как и неприлично… э-э-э…
— Моховы мы, — перебил Санькины объяснения Леший. — Мох Мохыч Мохов.
— Вот так вот просто? — Усмехнулся Санька.
— А чего мудрить? Детишки у нас появляются, когда мы к Маре уходить соберёмся. Сынок тоже Мохом будет.
— Логично, — согласился Санька.
— Так, что звал, то? — Спросил Леший.
— Да, я, вроде, и не звал…
— Звал-звал… — проговорил Леший. — Мы бы так не пришли. Рассказывай. Тяжело пришлось?
Сенька помолчал, потом пожал плечами.
— Да, не особо.
— А что тогда?
— Не знаю… Да вы устраивайтесь возле костра. — Санька даже отодвинулся.
— Видно, тебе совсем тяжко, ежели ты нежить к своему костру зовёшь, — усмехнулся Леший.
Санька понурился.
— Что-то устал я, Мох Мохыч, — сказал тяжело вздохнув он. — Замахнулся город построить, а ни сил, ни особого желания, что-то нет. Трудно с людьми. Не хотят работать даже по уговору. Так и норовят извернуться. То рука болит, то нога, то живот. То дождь, то солнце жарит. А мне, что, больше всех надо?!
— Так твоё же дело то… Не их…
— Так я же вроде плачу…
— То-то и оно, что вроде. Обещаешь. А обещанного три года ждут… Дай им деньгу малую, но ежедневно. Хочь по коппеечке. Увидишь…
Санька удивлённо и недоверчиво скривился.
— Ладно, попробую. Ну, а кикиморы. Я рассчитывал на них, а они… Путик не построили… Что сейчас делать. По зиме-то ладно, а мне уже сейчас тракт нужен.
Леший почесал лохматую голову, и крякнул.
— С кикиморами, да… Оказия вышла… Вон моя Любушка знает, общалась с ними. У нас тут болот много, кикимор мало. Если и есть, то больше — лесные. Вот и удивились мы, когда вдруг по весне, как только лёд сошёл, кикиморки в болотах появились и ну перекраивать всё по-новому. Здешний болотный народец: болотники, шишиги, кикиморы и их игоши, взбунтовались против них, ополчились, а твои кикиморки вдруг силу свою показали. Силу Гарпии… И хозяйничали по болотам здешним до самого тепла, а потом вдруг попрятались кто куда.
Леший замолчал. Перебирая бороду он приблизился ближе к огню.
— Так они были тут? — Спросил Санька.
— Были. И там, где мы с тобой повстречались, были и тут. Токма тут они не долго хозяйничали, оттого болото снова затянуло сушь. А так тут даже лес расти начал и те деревца, что раньше росли, воспряли от гнили.
— Слушай Леший, а ты разве и тут живёшь? — Санька вдруг осознал, что от того места, где они повстречались на реке Луге, довольно далеко.
— А что нам? Мы особые тропки знаем. Помнишь, как мы с тобой к водяному ходили? Озерцо то, где он с русалками нежился, тоже не близко пряталось. А мы, раз-два и прибежали. Ты сам бы дня два шёл.
Леший захихикал.
— Мы — Лешие, лес бережём. От людишек да от хвори лесной. Там, где вас — людей, нет, и нас немного. Потому мы и бродим по лесам с приглядом. Нам семь вёрст это десять шагов.
— Смотря какие шаги делать, — вставила Кикимора Любушка.
Санька вдруг захотел в Коломенское к Мокше и Лёксе, где всё понятно и обустроенно. Он вздохнул.
— Раньше и я так мог!
— А сейчас что ж? — Удивился Леший.
— Я через верхний мир ходил. Сейчас не могу. Пока.
— Через верхний?! Мы так не можем. Кто-то заклятье наложил?
— Сам я наложил! — Усмехнулся Санька, не уточняя что наложил и куда.
— Бывает, — тут же согласился Леший.
— Может тебя домой отвести? — Спросила Любушка участливо.
— А где же кикиморки подевались? — Спросил Санька, вдруг подумав, что может быть они и впрямь просто попрятались.
— Дык… Позови. Твой зов сильный. На него не откликнуться трудно, — сказал Леший качая головой. — Мы вон откуда услышали. Да, Любушка?
Маленькая Любушка, одетая в цветастый сарафан и повязанная такой же косынкой, но босая, утвердительно кивнула.