— Господа, ствол с правильными нарезами и мои пули дают огромное преимущество, но к ним много чего ещё можно добавить. Особенно, атлетическую подготовку стрелкам, тем же гатчинцам, например. Мне бы какого вменямого учёного в наставники, вообще было бы здорово. Кое-какие исследования нужны, но никак не могу толковых исследователей найти.
— Есть у меня на примете хороший учёный, — Сиверс даже рукой вверх махнул, подчеркнув важность сведений, — работал в доме моего отца воспитателем. Ныне вроде секретарь Лифляндского общеполезного и экономического общества. Поверьте высокого ума человек и широкого кругозора. Могу пособить, отписав отцу, дабы нашёл его.
— Не нужно, Карл Карлович, — вмешался его сиятельство, — скажите мне имя и я сам отыщу сего уникума. Чтобы секретность не нарушать.
— Хорошо, его зовут Георг Фридрих Паррот, ну или Егор Иванович, коли по-русски.
Вот так и обрастаю нужными людьми, глядишь деньжат подкинут на полезные в военном хозяйстве разработки.
Вернувшись в город мы ещё пообсуждали возможности шуцеров, повитали в облаках от всей души я выпросил помощь в нахождении патентной документации винтовки Фергюссона. Вроде в семидесятых годах она была разработана. При возможности хорошо бы разжиться обрацом такой, пусть даже стареньким или поломанным.
— Любопытно на затвор глянуть, как он был исполнен. Всё-таки, четыре выстрела в минуту из положения «лёжа» может пригодиться в трудную минуту солдатам.
— Денис Иванович, побойтесь бога, но это же совершенно невероятно, чтобы лёжа перезаряжать.
— Карл Карлович, вы про невозможно сегодня уже говорили, уважаемый, — улыбнулся я, — вот и потрогаем руками для подтверждения невозможности.
Мои дамы уже привыкли за последний год, что я, выезжая по делам, не всегда имею возможность вернуться домой. Да и вообще предпочитаю отсиживаться у знакомых или в какой-нибудь гостинёшке, где подешевле, чтобы по ночным улицам не шарашиться. Петербург — город своеобразный и в темноте всегда можно натолкнуться на неприятности. Если уж на днях целый военный губернатор Санкт-Петербурга, граф Пален, был убит брошенным со всей силы камнем, попавшим точно в висок, то что уж говорить о столь незащищённой фигуре, как я. Нет, уж лучше передвигаться по городу в светлое время суток. Тем более, что рано встаю в надежде, что бог плюшек накидает дополнительно.
Тут ещё господин Арефьев премию занёс. У него заказали дюжину таких же штуцеров какие-то светлые личности и пригрозили, что если останутся довольны, то заказ увеличат. За ценой они не стояли, да и времени дали вдосталь «чтобы непременное качество соблюсти». Я, недолго думая, деньги отдал оружейнику обратно в качестве аванса за разработку казнозарядного варианта.
— Вот рисунки с размерами, Арсений Иванович, пусть ваши механики попробуют сделать примерно такое же. В Европе казнозарядки изготавливают на любителя, может их варианты каморы за основу взять?
— Ох, Денис Иваныч, ещё дороже встанет, чем штуцер, ты уж извини.
— Ничего страшного, дорогое оружие враги нашей страны не смогут копировать, денег на вооружение армии не хватит. А мне для охоты удобно, поэтому и не скуплюсь.
Прикольно, но Арефьев ни словом не обмолвился, что ему заказали для лотереи установку с воздушным поддувом. Видимо, предупредили, чтобы языком не трепал, иначе отрежут. Времена такие были недавно, что целой княгине язык её слишком длинный и трепливый отрезали. Прямо возле императорского дворца. Родичи потом приходили и просили императрицу заступиться, так Великая пошутила, что поручит лекарям пришить их болтливой родственнице помело заместо языка. Родственников как волной смыло почему-то.
Кстати, Аракчеев перестал таиться, видимо доверился мне и назвал своё полное имя. Во я удивился, вспомнив из Истории термин «аракчеевщина», как нечто плохое, типа «кровавой гэбни». Хотя, честно говоря, ни у меня в прошлой жизни, ни у родственников и знакомых не было проблем с этой самой гэбнёй. То ли они все вымерли ещё в сталинские времена, то ли простых нормальных работяг не трогали. А личные проблемы Солженицына и Бродского от нас были далеки, как и сами эти пейсатели. Может и сама «аракчеевщина» не так страшна, как её впоследствии малевали? Жаль, что никогда не проявлял интерес к этой теме. А то мог бы предвосхитить «трагедию простого русского народа». В конце концов, попаданец я или мимокрокодил какой.