Немногочисленны были армии обеих сторон, ведь многолетняя война истощила «живые силы» как людей, так и клар'хта, но долина всё равно утопала в крови Вольных, а сами они едва могли видеть из-за развеянного свободными ветрами степи праха противников. Всё по тому же преданию, в конце битвы на ногах остались стоять только Зак'хар и Нукар'тар — «степные демоны», как их называли Вольные — лучшие из лучших среди клар'хта. Они бились не за жизнь, но и не за смерть, они бились за равенство народов в степи и поэтому никто из них так и не пал — сломалось их оружие, и они ушли в разные стороны. Так и по ныне, между Вольными и клар'хта сохраняется зыбкий и не гласный, но всё же мир. Однако оба народа стараются как можно сильнее насолить друг другу и не собираются забывать старых обид.
Именно поэтому охотник всегда был осторожен в этой части степи — тут обитало много клар'хта, и поговаривали даже, что где-то глубоко под землёй у них есть свой собственный город, но путник не верил этому, ведь существа, рождённые на бескрайних просторах степи не смогли бы жить в подземном каменном мешке, также как и рождённые ползать не могут летать.
От собственных мыслей охотника оторвал донёсшийся до его чуткого слуха звук, который трудно с чем-то перепутать. Сюда кто-то ехал верхом, судя по всему, всадников было двое, но их лошади ступали странно тяжело, будто были чем-то нагружены. «Странно это. Здесь не проходят дороги, с чего бы здесь проезжать торговцам? Может они отстали от своих из-за проделок клар'хта?» — подумал одиночка и поспешил взбежать на холм, который скрывал от его взора двух всадников. Действительно, вдалеке среди ровного колышущегося моря трав ярко выделялись два конных силуэта, которые во весь опор мчались к Вольному, не щадя лошадей и не обращая внимания на уже начавшее сильно жарить солнце. Похоже, что всадники, наконец, заметили его. Охотник просто ждал, пока они подъедут к нему.
Я в который раз дал шпоры своему скакуну. Мой спутник последовал моему примеру. Лошади уже были покрыты белёсым слоем, но мы продолжали гнать во весь опор. Тот человек, что стоял на холме мог быть нашим спасением. Я снова ощутил дыхание на руках и яростный взгляд, который прожигал спину. Встряхнув головой, я попытался сбросить наваждение, но совсем забыл, что всё это было так же материально, как степь кругом и безоблачное небо. Вот и холм, с которого уже спустился вниз человек, одетый на обычный манер Вольных. Умные, уже немного обесцвеченные беспощадным временем глаза с каким-то странным интересом разглядывал нас. Я подождал, пока он убедится, что мы не собираемся нападать, тогда он приложил раскрытую правую ладонь к сердцу, после чего протянул мне руку, я спешился и поступил точно также. Мой друг эльф тоже спустился на землю и отвёл наших скакунов в сторону, начав возиться с ними.
— Какая Судьба привела вас сюда, в столь далёкое от людей и дорог место?
— Мы направляемся в Жахан, столицу Султаната, куда недавно прибыл принц королевства Ланд.
— Вы свернули с пути?
— Нет, мы даже не с ним, просто так сложилось. Но за нами увязался преследователь, от которого надо бы срочно избавиться, а задерживать письмо мы не можем. Поэтому мы просим тебя, Вольный, отнести это письмо в Жахан и передать его главе Торговой Кампании, которая там обосновалась. Мы можем заплатить… — он жестом прервал меня.
— Не нужно денег, друг, я всё сделаю. Есть только одна просьба: ваши кони тяжело ступают, не могли бы вы освободить их от поклажи?
— Этого уже не обязательно делать. Как только мы слезли с седла, наши скакуны снова легки, как ветер.
— Ваш преследователь один из клар'хта, — глаза степняка недобро сверкнули.
— О нет, это кое-что страшнее степных духов, — с горькой усмешкой в голосе сказал я.
— В степи нет никого коварнее клар'хта, — нахмурился охотник.
— Есть, и это мы с тобой, — я протянул письмо степняку и тот быстро спрятал его под одеждой.
— От кого послание?
— Скажи, что от старого друга из Ланда, он поймёт.
Охотник кивнул и подошёл к эльфу. Несколько минут Вольный разглядывал предоставленных ему скакунов и выбрал того, на котором ехал эльф. Они обменялись парой коротких фраз, и степняк помчался в сторону Жахана, подняв тучу пыли. Эльф подошёл ко мне, смотря вслед удаляющемуся всаднику. Когда тот исчез за горизонтом, он повернулся и перевёл взгляд на меня.
— Что мы будем делать дальше? Мы едва выбрались оттуда живыми, так, как нам справиться с ещё одной тварью, вырвавшейся оттуда?
— Я не знаю! Это ты у нас сведущ в магических делах, значит это по твоей части.
— Да, я маг, но не по той части. Магия — это наука, в которой есть свои ответвления и…
— Да-да, я знаю, и ты, и Клохариус читали мне лекции на эту тему тысячу и один раз. В тысяча второй раз я слушать её категорически отказываюсь.
— Хорошо. Тогда что нам делать? — с тем же степенным спокойствием задал мне тот же самый вопрос эльф.
— Сколько мне ещё раз тебе сказать, чтобы ты понял? Или может мне на твоём родном языке заговорить для этого?
— Я не против. Тебе бы гораздо лучше пошла наша речь, нежели человеческая. И кстати, раз уж мы заговорили о разных языках, то, как ты собираешься общаться с жителями Султаната без амулета-переводчика?
— Разве сейчас время думать о таких вещах? Нас в любой момент может сожрать тварь из Бездны! Может, нам больше вообще никогда не придётся говорить. Ты лучше помолись там кому-нибудь из своих лесных богов. Думаю, что даже здесь они тебя услышат, — едко заметил я.
— Услышат, не сомневайся в этом. Но рано пока просить упокоения в Ланалле. Мы ведь ещё не знаем точно, кто за нами охотится.
— Да какая к Бартасу разница? Любое из порождений Бездны проглотит нас вместе с конём и всей твоей вечной жизнью.
— Не начинай старых споров. Ты же сам сказал, что сейчас нам лучше всего сосредоточится на том, как остаться в живых.
— Да. И, кажется, у меня есть идея, — поймав вопросительный взгляд своего спутника, я улыбнулся, — ты же мне говорил, что все существа Бездны разумны, несмотря на свой звериный и прочий монстровидный облик?
— Всё верно. Каждое существо оттуда разумно, как человек, эльф или любой другой представитель рас, населяющих наш континент.
— Стоп. А что, есть другие континенты?
— Да, разумеется, есть.
— Ладно, об этом побеседуем с тобой как-нибудь потом.
— Так что ты собираешься делать?
— То, что умею лучше всего, — я улыбнулся, — поговорю с тем, кто хочет убить меня.
Адриан нервно бродил по своей комнате на первом этаже в шикарном доме из белого песчаника в Третьей Стене Жахана, который ему предоставили для проживания до приёма у Султана, который должен будет состояться через несколько часов. В город они приехали уже несколько дней назад, но, как оказалось, Султан сейчас находился в другом крупном городе, который свой резиденцией выбрала Нарийская Торговая Кампания — главная соперница Жаханской, поэтому гостям пришлось немного подождать и полюбоваться красотами города. Странно, что он так волновался, ведь раньше на подобных мероприятиях он всегда бы спокоен, но теперь какое-то непонятное недоброе предчувствие тревожило его.
За ним внимательно следил Син, сидящий на ковре под картиной какого-то известного художника. В открытую дверь, которая вела на террасу, влетал лёгкий утренний ветерок, доносивший из сада запах цветов и пение живших здесь круглый год птиц. Весь дом ещё спал, даже слуги, которые обычно просыпались ни свет, ни заря, дремали в отведённой им большой комнате. Только даргостец и принц-бастард уже бодрствовали. Адриан вышел на террасу и несколько минут стоял там, сложив руки за спиной и наслаждаясь утренней свежестью, которая через пару часов сменится невыносимым зноем, обычным для местных жителей. Но вскоре принц вернулся в комнату и удивлённо посмотрел на Сина. Кажется, принц только сейчас заметил наблюдающего за ним даргостца, сменившего свой обычный охотничий наряд на просторную белую рубашку и широкие штаны из лёгкой ткани, которые ему одолжил кто-то из слуг. Сам принц тоже сменил свою одежду. Она была аналогичной одежде Сина, но на груди у него был вышит герб Ланда — золотой лев с магическим посохом с серебряными звёздами на синем фоне.