Значит, сегодня продолжу. И обязательно без жестов руками. Глаза пока всё же буду прикрывать, иначе только промучаюсь.
Запомнил форму плетения и четыре задействованных в нём оттенка, закрываю глаза, обращаюсь к источнику, и тот мгновенно откликается, удлиняя исходящие из него жгутики нужных мне цветов. С каждым разом он всё больше меня понимает. А я его.
Удивительные ощущения стали проявляться от общения с ним — теплоты и совсем чуть-чуть боли. Как будто бы котёнка держишь на груди, а тот мурчит и пытается впивать свои мелкие коготки мне в кожу. Ну, не прям так, естественно, но очень похоже.
Сворачиваю первую нить в правильный круг и закрепляю белым жгутиком, тяну вторую и начинаю изгибать её восьмёркой.
Нет, над заклинанием сращивания костей лежит какое-то проклятие. Опять меня прерывают. На этот раз не дружок Степиного детства, а шум и крики впереди колонны. Что это? К бою? Я не ослышался?
Убираю тетрадь в сумку, сумку назад под сидение, достаю меч, извлекаю его из ножен, и в этот момент почти одновременно распахиваются обе дверцы, и в каждую вваливаются прямо с коней мои гвардейцы.
— Милорд.
— Вы чего, спрятаться здесь решили? — спрашиваю, пытаясь перебраться на выход через Георга.
— Вам нельзя туда. — удерживает меня Рихард, второй гвардеец.
Впереди крики только усиливаются. Кажется, слышу зычный голос брата Макса. А эти двое, теперь дошло, специально свалились ко мне, чтобы не дать поучаствовать в сражении. Это кто у нас такой умный, что придумал мною распоряжаться? Ригер конечно, кто ещё.
— Ну-ка выпусти. — приказываю.
— Командир запретил.
— А я тебе кто, Георг?
— Вы милорд нашего командира. Прикажите ему, чтобы он отменил нам своё распоряжение, и мы сразу же вас выпустим.
— Издеваешься? — смотрю зло, но не убивать же мне своих солдат и не драку с ними устраивать. Кричу в окно: — Ригер! Старший сержант Ригер! Немедленно ко мне!
Тот появляется только минут через пять, старый козёл — ха-ха, давно ли сам в таком возрасте был? — и согнулся с коня, когда шум впереди уже начал стихать.
— Вызывали, ваше преподобие?
— Вызывал. Только, вижу, ты не очень спешил выполнять мой призыв. — я уже остыл и понимаю, что все действия моего опекуна разумны. — Как это понимать? — показываю на сидящих от меня по обе стороны смущённых Георга и Рихарда. — Почему они отказались выполнять приказы более старшего? И кто тебе дал право что-либо решать без согласования со мной?
Командир моих гвардейцев смущённо вздохнул и отвёл взгляд.
— Так это, ещё более старший. Старшая. Герцогиня Мария приказала, чтобы не выполнять ваши распоряжения, если они могут причинить вам вред.
— Почему я об этом только сейчас узнаю? Эх, дядя, дядя.
Собственно, причём здесь он? Сам должен был сообразить, что никто бестолкового юнца — таким меня всё ещё считают — не поставит реальным командиром отряда. Другое дело, что нужно будет выяснить, как долго такое указание мачехи должно длиться, и кому всё-же служит моя охрана, мне или Марии. Подозреваю, что ей.
— Простите, милорд.
— Чего уж. — машу рукой. — Что там было? — дёргаю подбородком в направлении головы колонны. — Что за шум?
— Из луков авангард обстреляли.
— И?
— И всё, ваше преподобие. Скрылись в лесу. Гнаться за ними в дебри не стали. Брат Макс решил, что могли специально нас завлекать. Вон он сам сюда едет. Доложит.
Глава 24
Колонна наша замерла в лесу. Десяток монахов с арбалетами в руках прочёсывают ближайшие заросли, не удаляясь далеко в чащу, брат Макс мудр, понимает, что можно угодить в ловушку. Мудр и зол. Папазол — лекарство такое помню. Название, а не то, для чего оно предназначено.
Иду в сопровождении пятёрки гвардейцев к голове отряда. К чему вдруг о лекарстве вспомнил? Да вижу троих раненых. Легко. Двое в руки, один в бедро. И отделались мы тоже легко, тяжёлых и убитых, слава Создателю, нет. Спасибо амулетам, отводящим стрелы, имевшихся не только у моих — или всё ещё герцогини? — вояк, но и у монахов, назначенных в передовой дозор, принявших на себя основной удар неизвестных лучников.
Вот чёрт, что они делают? Смотрю на двоих монахов, помогающих раненым. Как они помогают? Присыпают оставленные стрелами по касательной шрамы золой из мешочков. Ладно хоть золой. Некоторые светила местной медицины — читал — считают, что нужно замазывать сырой землёй, дескать, плодородная субстанция и урожаи даёт, и плоть человеческую заставит быстрее зарастить. Дебилы конченые. Это я про авторов лечебных опусов. Монахи-то мои не причём, всё делают как местная наука велит, да к тому же перематывают раны очень грамотно и умело. Хоть на том спасибо.