Иду к Курту. Тот вполне хорошо себя чувствует, но я не стал откладывать его исцеление, не захотел довести ситуацию до загноения.
Для этой раны хватит и простенького плетения. Помню рисунок почти наизусть, но почти не считается, так что, лезу в конспект, а пока командую:
— Стрелу извлеки у него, Ригер.
Да, тут-то проблем нет, а вот моё предыдущее художество заставляет задуматься. Вернул человеку разум, да, ни много, ни мало. Какой я великий и могучий и летаю выше тучи. Вопрос в том, является ли это, ну, то, что я сделал, элементом пресловутой фэнтезийной ментальной магией? Почему бы и нет? В моём родном мире и боевая или целительская считаются сказкой, выдумкой.
Вот сегодня вернул Олафу на место мозги. А может есть такие плетения, что позволяют, наоборот, их свернуть? Заставить человека плясать, или целоваться со столбом, или как мы в детстве пацана одного, Макена по прозвищу, уговорили лизнуть железную качель, тот так сделал и прилип. Смеху-то было. Особенно в кабинете директора, куда я и Саня пришли с отцами, а уж после-то, вообще умора, сидеть не могли.
Что-то меня опять носит мыслями из стороны в сторону. Не встречались мне плетения, которые бы полноценно можно было бы считать ментальными, способными влиять на сознание. Но кто сказал, что их нет или нельзя самому придумать? Ладно, придумать. Тоже мне, доктор Менгеле средневековой Паргеи нашёлся.
— Спасибо, ваше преподобие!
— Спасибо не булькает, Курт. — закрываю свой конспект и передаю секретарю. — Назначаю тебе пять часов на плацу в полной выкладке, как вернёмся. Так глупо дал себя подстрелить. Почему без щита выскочил на поляну?
— Так, думал, они побегут сразу. Их же мало было. — солдат поднялся на ноги и налился краской на лице. — Виноват.
Слышу топот копыт приближающегося к поляне отряда всадников. Поднимаю взгляд и вижу довольное лицо милорда Карла, повоевал наконец-то, радуется. Как ребёнок прям, честное слово. За ним Эрик Ромм, в поводу у которого лошадь со связанным пленником. Всё же захватили живым виргийского сержанта. И правильно сделали. Я-то допрашивать не стану, ни к чему, а вот в штабе нашей армии могут узнать у него что-нибудь интересное. Конечно, вряд ли, ну, а вдруг?
Глава 5
Так, а это ещё что за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав — кажется, так там у Маяковского? — смотрю на мутно-серую ленту водной преграды. Вроде на пути к Тризнену, вольному поселению на южном берегу одноимённого озера, никаких речек мы пересекать вроде бы не должны были. Не должны, да, нл это только если верить той карте земель вокруг моей обители, что я частенько рассматриваю у себя в кабинете. Специально ведь истребовал у брата Виталия самую подробную.
На местности же получается, что Шорстку, шириной в десяток ярдов водный поток, который полагалось оставить справа по ходу нашего движения, придётся преодолевать вброд.
Нет, ничего критического в таких обстоятельствах не вижу, глубина реки такая, что и гномы бы перешли по дну ногами, не захлебнувшись, вот только, как после этого верить здешним топографам? Руки бы им поотрывал заодно с головами, честное слово.
— Тризна за тем лесом находится. — просветил меня милорд Карл, уже дважды ездивший нашим нынешним маршрутом. — Меньше трёх миль. Но вначале будет лагерь второго и третьего кавалерийских.
— Поехали тогда. — жму плечами и машу рукой солдатам передового дозора, остановившихся перед речкой и выжидательно на меня смотревшим. — Стой, не стой, пьяным не будешь, а я уже есть хочу. Прогулка на свежем воздухе будит аппетит. Заметил? Надеюсь, маркиза нас угостит ужином.
— Да уж. Лейла и Гейла наверняка расстараются.
Мой вассал находится в прекрасном расположении духа. Герой. И врага только что громил, и встреча с любимой красавицей на носу. Что ж, я-то не против, путь радуется, пока. Не знаю только, как долго продлится это счастье. С моим жизненным опытом мнится мне, что сестрёнка забавляется, не заметил в ней страсти, ни пылкой, ни вообще никакой.
Едва половина отряда переправилась через Шорстку, а копыта моей кобылы только-только погрузились в прибрежную тину, как из секрета выскочили дозорные, среди которых узнаю — издали, вот что значит юное зрение прям как у орла — того самого солдата Ивана Чайку, которому вначале восстановил глаз, а затем и спас жизнь. Да, теперь, походу, у меня повсюду будут встречаться должники.
Ого — подъезжаю — а он уже сержант и командует дозором из десятка арбалетчиков? Ничего себе, карьерист. Впрочем, не так уж часто встречающейся у обычных солдат храбростью, думаю, вполне своего повышения заслужил.