Однако, пройти крупными силами в тылы генерала Лейнского без крупного сражения северянам не позволяли стоявшие в первой линии нашего войска отряды баронских и графских дружин, укомплектованные умелыми и хорошо экипированными воинами.
Как только на каком-то участке виргийцы пытались двинуться вглубь территории Кранца, к баронам тут же спешили на поддержку пехотные полки со второй линии фронта и кавалерия с третьей.
Я бы на месте полководца северян рискнул, оставил свои обозы под слабой защитой и, пользуясь почти полуторным численным превосходством, попытался обойти нас с обоих флангов.
Только генерал Шарский либо более осторожней чем я, либо больше разбирается в тактике и стратегии средневековой войны с использованием магии, скорее второе, предпочитает искать более слабое место в наших боевых порядках, рисковать же не решается, опасаясь встречного удара.
— Знаешь что, забери ты нашего пленника. — предлагаю полковнику, когда пришла пора нам расставаться. — Раз уж всё равно на вас кавалеристов возложена борьба с диверсионными отрядами, тебе этот сержант будет более полезен, чем главнокомандующему. — машу рукой за спину, где едет понурый виргиец.
Действительно, ничего полезного простой унтер генералу не сообщит, а вот Георгу полученные от него сведения могут пригодиться для поиска других вражеских отрядов, проникших в тыл.
— С удовольствием. — соглашается виконт Клинский и подзывает к себе капитана, командовавшего тремя десятками присоединившегося к нам при выезде из лагеря эскорта. — Баронет, забери этого ублюдка. Допросим сейчас. Милорд. — это он уже, понятно, снова мне. — Надеюсь всё же, что заедешь в гости, когда получится.
— Пути Создателя неисповедимы. — развожу руками.
Прощаемся дружески. Меня уже дожидается сопровождающие от полковника Александра Нойского, командира первого пехотного, а заодно старшего лагеря, в котором расположились сразу четыре полка. И тут, смотрю, знают о моём прибытии, наверняка сестрица позаботилась предупредить, чтобы вопросов лишних не задавали и организовали охрану, хотя в этой местности, заполненной нашими войсками, мне и моему отряду ничего не грозит. Наверное.
Картина, которую наблюдаю в расположении королевской пехоты, немного шокирует. Нечто подобное я ожидал увидеть, но не в такой степени.
Возникло чувство, что освободили от оков каторжан, разбавили их равным количеством городского отребья и, не помыв, не побрив, не подстригая, обрядили в скверные доспехи, вооружили тяжёлыми копьями и короткими мечами-гладиусами, всучили деревянные ростовые щиты с бронзовыми умбонами, надели на сто лет не мытые лохматые головы кожаные шлемы, после чего назвали это дикое сборище солдатами. Герцогская пехота, не говоря уж о кавалерийских или егерских полках, выглядят совсем по другому.
Нет, воевать-то эти солдаты смогут, не сомневаюсь. Прусского короля Фридриха Великого в Паргее отродясь не было, но его принцип, что солдат должен бояться палки капрала сильнее пули неприятеля, в полной мере реализован и здесь. Само собой, с поправкой на местную специфику — не палки, а древка копья или плети, и не пули, а стрел с болтами или копий, мечей и магических ударов врага.
В общем, кое-какой выучкой королевская пехота всё же обладает, боевые умения и навыки действий в строю солдатам вколотили, только никто не позаботился, чтобы придать им божеский вид.
— Жалкое зрелище. — говорю милорду Карлу, когда проехали раскинувшийся мили на две лагерь. — Душераздирающее.
— Ты про что, Степ?
— Да так, о своём. — не стал пояснять.
Для милорда Монского ничего необычного в грязных вояках с поголовно испорченными зубами, всклоченными бородами и длинными сальными волосами нет. Да и не только для него. Уж на что моя кузина утончённая аристократка, а наблюдал тут позавчера, когда она исцеляла троих тяжело раненых пехотинцев, воняющих словно гниющая помойка, так даже не поморщилась ни разу. А к одному из них, тому, которого вылечила от почти смертельного ранения в живот, не побрезговала и прикоснуться — ободряюще похлопала по плечу.
— Уже почти приехали. — сообщил мой вассал.
— Почти не считается. — напоминаю. — Далеко?
— Да вот, прямо за этой рощей. — показал он плетью на растянувшийся поперёк нашего пути лесок.
Минут через десять, пробравшись по тропе сквозь узкую полосу буков и грабов, выехали на дорогу среди обширных, уже убранных от урожая полей подсолнечника, ржи и бобовых за которыми располагалось обнесённое деревянной стеной поселение и очередной военный лагерь вокруг него.