Реакция не свойственна, не привычна, унизительна. Никто не достоин моих слез, а тут подумать только из какого-то Бастарда, которого знаю неделю и то вижу на занятиях и мельком в общежитие. Никогда не здороваемся, но из-за нее я готова пролить слезы. Может моргание стремительное поможет не плакать?
- Трески. Только на член твой осталось посмотреть, - резкий грубый голос, раздался за моей спиной. Новый голос. Я его еще не слышала. А может и слышала. Не помню.
- Ну в самом деле уединитесь, - второй голос прозвучал не со спины, а ближе. Этот знаком. Темный парень с ирокезом. И вновь первый голос.
- Макс, вали. Мне неохота пялиться на это убожество, - а не... знаком. Это тот, который выше Пуделя, его друг, поскольку вижу их всегда вместе. Тоже блондин.
Черты лица мужчины страшно искривились: губы поджались, на щеках образовались ямочки или скорее маленькие разрезы. Видно, когда улыбался они превращались в ямочки, а теперь страшнее делали лицо. Ему оставалось только сплюнуть под ноги или на нас. Но благо на нас он не смотрел. И я поспешила отвернуться.
- Не кипятись уходим, - до меня дошло. Трески!? Как ожидаемо. Элита Арзонта. Один из семерки Страдовцев. Их фамилии имеют окончание ски. Наша семерка Гнетовцев оканчивается на онт.
- Вещи возьми, - приказал он Бастарду. Девушка вернулась за одеждой и не спеша передвигалась под абсолютным обстрелом любопытных Аристократов. Я бы не выдержала унижения.
- А вы чего встали? - этот окрик Олеси заставил нас вздрогнуть. Меня и девушку с синими волосами. - Персональное приглашение надо? От ваших стремных рож тошно, неужели не понятно? Сгиньте...
Мы дернулись с соседкой по несчастью. Поймали взгляд друг друга и развернулись, на спине ловя чужое внимание и презрение. Бесконечное презрение, нескончаемое, бьющее по спине, плечам, голове. Тяжело давящее на тела, но мы шли. Словно гравитация усилилась в сотни раз и нас тянуло вниз. Это не было энергетическим воздействием, то была лишь наша общая вина с девушкой рядом. Мы уходили живые нетронутые. Оставляли одногруппницу одну с Трески. И хоть не могли ничего сделать, но я чувствовала себя лживой предательницей.
Поднималась по лестнице в общаге. Грузно ступала на порожки. Перед глазами пустота беспросветная, застлавшая полностью вид. На лестнице не валялись покупки из магазина. В кого-то врезалась. С равнодушием поняла, что это Волчица. Хотела что-то сказать, но поглядев на меня впервые промолчала и не сказала едкое слово. А я продолжала путь.
Зашла в комнату. На кроватях сидели соседки, взволнованные, замолчавшие, когда я вошла. Должно быть обо мне говорили. Но я просто свалилась на кровать в обуви и отвернулась к стене. И смотрела в одну грязную точку. Не знаю, чем она меня привлекла, но я должна была на чем-то сконцентрироваться.
- Ань, ты нормально? - услышала неуверенный вопрос Гиены и ей было теперь не до смеха.
- Нормально, - ответила равнодушно, давая понять, что не настроена разговаривать. И они больше не спрашивали. А я пыталась вытравить из души, мерзость, что скопилась. Но вытравить ее нереально и не скоро она растворится. Чувствовала - не скоро.
Никогда за восемнадцать лет не испытывала такого накала эмоций одномоментно.
Но главной владычицей все-таки поселилась на троне в моем сердце боль поражение. Смирение со своей судьбой. Я Бастард. Стоит признать это. Хоть и родилась в семье Аристократов и так долго претворялась безвольной куклой, надменной, грозной, властной, но я та которую презирали.
Аристократы догадывались, но никогда не посмели бы оскорбить неверием в мою голубую не вирусную кровь. Вечная обманщица. И здесь я на равных с каждым ублюдком. И нет смысла претворяться, что чем-то лучше. Они хотя бы не врут всему миру, кто такие.
Родилась в семье Вильмонт самая элитная элита, но я внеплановый ребенок. Отец с матерью узнали о моем существовании в утробе на третьем месяце, когда ставить вирусный барьер было поздно. Как правило, его ставят в течение двух недель от оплодотворения яйцеклетки. В дальнейшем есть риск убить плод. На мне не экспериментировали, но по возможности вносили изменения в органы, стараясь максимально сделать прочными.
Зачатки генов опять же сажали в первый месяц. Это проводится под непосредственным контролем множества специалистов. Мои гены уже прижились. И я выросла вот таким существом. Полу Аристократ. Естественно, меня не отдали ни в какой интернат. Я жила под личиной Аристократки восемнадцать лет с паспортом и со всем богатством, которое не дано другим Бастардам. Меня любили. Меня желали. Меня боялись. Меня ненавидели. Потому что я - Вильмонт.