Белая яхта теперь была совсем близко, она явно замедлила ход. Когда она совсем поравнялась с "Дельфином", держась в тридцати футах от него, на палубе появился молодой человек в бумажных брюках и шапочке яхтсмена. Сквозь отворенную дверь рулевой рубки была видна стоявшая у руля светловолосая молодая женщина.
- Привет! - крикнул молодой человек. - Это твой тюлень плывёт сзади?
- Да. Он ручной.
Молодой человек пристально вгляделся в Клинта:
- Ты Клинт?
- Да, - удивившись, ответил мальчик.
- Меня зовут Том Мартин. Я слышал о тебе от профессора Уиллса.
- Вы его знаете? - ещё больше удивился Клинт.
- Я работаю у него, и живём мы рядом. Я читал твоё сочинение о земляной уточке.
- Оно не очень хорошее, - покраснел Клинт.
- По-моему, вполне нормальное.
Из рубки высунулась светловолосая женщина.
- Джоан, это Клинт, - сказал ей молодой человек.
- Здравствуй, Клинт! - Она приветливо улыбнулась. - Мы слышали о тебе и твоём тюлене.
Ей пришлось вернуться в рубку: яхта могла столкнуться с яликом.
- Ты, наверное, слышал, что профессор сейчас в Калифорнии? спросил Том Мартин.
- Да, на океанологической станции.
Единственно, чем нынешнее лето было омрачено, - это отсутствием профессора Уиллса.
- Когда он вернётся, мы вместе приедем к вам в гости.
- Будем очень рады. Он знает, где мы живём.
- Ты сейчас не домой?
- Нет. Мы с Бастером ушли на неделю в море без еды и без пресной воды. Сами будем их добывать.
- Здорово! Это настоящий научный опыт. Из воды, отфыркиваясь, высунулся Бастер. Молодая женщина вышла из рубки.
- Здравствуй, Бастер!
Тюлень понял, что кругом друзья, и приветливо приподнялся из воды.
- Славный он, правда?
- Превосходный экземпляр, - подтвердил Том Мартин. - Надеюсь прочесть твою работу о тюленях, - улыбнулся он Клинту.
- Спасибо. Только надо её сначала написать.
- Так мы приедем с профессором, когда он вернётся!
- Буду ждать!
Джоан помахала из рубки, мотор тихо застучал, и яхта двинулась вперёд.
Клинт наклонился, чтобы погладить Бастера но голове.
- Смотри-ка, ты стал знаменитостью, Бастер! Теперь благодаря тебе и меня узнают. - Тут он заметил на дне ялика ящик Декеров и покраснел. - Знаешь, что я сделал, Бастер? Я сказал Мартинам, что мы будем добывать пищу сами, а в лодке у нас лежит ящик с ветчиной, яйцами и всякой прочей снедью. Я, наверное, слишком разволновался.
Бастер фыркнул и подпрыгнул, будто услышал недурную шутку.
Но Клинту вовсе было не до шуток.
- Решено, Бастер! Мы идём к Тиму Уолшу и отдадим эти продукты ему. Его уж давно пора навестить.
Когда они вошли в Тритон Коув, из трубы плавучего домика Тима поднимался синий дымок. Домик был обшит серебристо-серой планкой, крыша густо поросла мохом, держался он на кедровых сваях в воде, зелёной от отражённых в ней деревьев.
Сколько Клинт помнит, этот плавучий домик всегда стоял в тихой бухте. Впервые он побывал в нем, когда ему было всего три года; тогда устраивали вечер по случаю девяностолетия Тима Уолша. Ещё по дороге туда в лодке он всё время думал, как же уместятся на праздничном пироге девяносто свечек. Отец с мамой говорили о девяностолетии, как о чём-то необыкновенном, и Клинт решил, как ему повезло, что он успел родиться, пока такой человек ещё жив.
Теперь Тиму было уже сто лет, а синий дымок из печной трубы доказывал, что он ещё жив и здоров и даже сам колет себе дрова. В домике громко играло радио, потому что старик плохо слышал.
Вода стала заметно мельче, Клинт поднял выдвижной киль и убрал грот. На одном кливере "Дельфин" заскользил к старому плавучему домику. Ухватившись одной рукой за крыльцо, другой Клинт отпустил фал. Кругом стояла полная тишина, только играло радио да чуть слышно скрипел блок, когда, собираясь в складки, пошёл вниз кливер. Только и всего, да еще удовлетворённое пофыркиванье Бастера, которому понравился дом, где прямо с крыльца можно нырять в воду,
Клинт привязывал лодку, когда дверь со скрипом отворилась и на крыльце, легкий и проворный, как сухой лист, появился старый Тим.
- Здравствуй, сынок! - прокричал он. - А у меня на плите как раз тушатся моллюски! Я словно знал, что ко мне едут гости. Входи, поедим и поговорим. Пусть и твой тюлень войдёт, ему тут нечего портить.
В домике была всего одна комната. У дальней стены стояла плита, а сбоку - корабельная койка, на которой спала большая серая кошка. С другой стороны стоял стол, в середине комнаты - креслокачалка, у окна - стул, а на полке кричащее во всё горло радио. На стенах висели рыболовные снасти, вёсла, ружья и разные инструменты. Всё было начищено, надраено, как положено у моряков.
Тим разложил вкусно пахнущую еду в миски, которые Клинт поставил на стол. Затем разлил в большие белые кружки чёрный кофе из кофейника.
- Принимайся за дело, сынок! - прокричал он. Они придвинули стулья к столу. - Радио хорошо слышно? Клинт прокричал в ответ, что хорошо.
- Я-то не очень его слушаю. Как встаю утром, сразу включаю, и оно играет весь день. Если слушать, то оказывается - передают страшную ерунду, но музыку иногда приятно послушать. Такова жизнь, сынок! Ты хочешь знать, как дожить до ста лет?
- Да.
- Живи спокойно и не лезь в бутылку из-за всякой чепухи. Жить - это всё равно что идти через большую комнату. Побежишь - и быстро её пересечёшь. Давай-ка положу тебе ещё.
Поев, они придвинули стулья к окну, и Тим продолжал рассказывать Клинту, как дожить до ста лет.
- Живи спокойно! - перекрикивал он радио. - И ты проживешь долго, и люди тебя будут больше любить. Я никогда не уважал слишком шумных людей. Я-то видел, как они приходили и уходили. Чем больше они шумели по приходе, тем тише уходили. Вот, например, Харгроувы, которые выстроила вон тот дом в девяносто первом году. Слуги, лошади, экипажи, а дорог-то там почти не было. Большая парусная яхта и катер с паровым мотором. Трубили в горн, когда собирались к столу. А где теперь эти Харгроувы, сынок?
Клинт и не слышал о них ни разу.
- Это было, когда здесь прокладывали железную дорогу. Там, где наш магазин, собирались выстроить второй Нью-Йорк. Слыхал? В горах задумали выстроить город! Это было ещё до твоего рождения, сынок. А когда паника девяносто третьего года затронула и железную дорогу, все отсюда разбежались. С тех пор в большом доме на том берегу тихо стало. Правда, как-то ночью кто-то там принялся выводить на горне мелодию. А на следующий день все оттуда уехали...