Кто-то, кем я могла бы гордиться.
Не Апата.
Не Ганимед.
Не лгунья.
Не аферистка.
Я.
ГЛАВА 41
Когда любовь и долг едины.
тогда в вашей душе поселяется благодать.
Шеннон Л. Олдер
Дорогая Ариана,
Почти тридцать лет назад я провел в Девилс Ридж, штат Техас, менее двадцати четырех часов. У меня был контракт, по которому нужно было вести переговоры. Я закончил его так быстро, как только мог, надеясь выбраться, потому что все, что было связано с Анджело Де Лука, было ядовитым.
По дороге в аэропорт у меня лопнула шина. Люди проезжали мимо меня, не обращая внимания на мою машину на обочине, мои волны и крики. Но эта женщина, только забеременевшая и боявшаяся за свою жизнь, не проигнорировала меня.
Может быть, это была судьба, а может, и прыжок веры, но она остановилась передо мной, зная, кто я, и все равно помогла мне. Я знал, кто она. Я знал ее положение. Она была вынужденной любовницей человека, которого я не пожелал бы ни одной женщине. Ей нужна была помощь. Я видел это по ее глазам, по напряженным линиям плеч, но она не просила. Вместо этого она помогала мне. Мужчине, которого, как я знал, она подозревала, мог быть таким же, как тот, от которого она бежала.
И я предложил свою помощь.
Это были ее глаза.
Добрые глаза, очень похожие на твои.
Я отвез ее в аэропорт, позволил ей воспользоваться моим самолетом и отвез к ее сестре. Что-то в ее доброте было непоколебимо. Я не могу этого объяснить. Я до сих пор думаю, что это была судьба. Мы слушали песню о судьбе, а ее звали богиней Судьбы. Представь себе все события в жизни, которые должны были идеально выстроиться, чтобы мы встретились именно тогда, когда нам обоим это было нужно.
Судьба.
Я нанял частного детектива, чтобы он следил за ней. Когда через семь месяцев мне позвонили и сказали, что она рожает, я тут же выскочил на самолет. Я едва успел до того, как ее увезли в палату для родов. Она сказала мне, что что-то не так. Она сказала, что этот день станет для нее последним на этой Земле, но в то же время она была счастлива, что это будет первый день ее малышки на Земле.
Все, чего она хотела в этом мире, - чтобы ее дочь тоже была счастлива. Она взяла с меня обещание защищать ее, и я согласился. Ради той женщины, которая остановилась на обочине дороги ради меня. Ради женщины, которая сделала прыжок веры. Ради шанса, который оказался не верой, а судьбой.
Я рискнул ради твоей матери, а теперь ты влюбилась в моего племянника.
Я рассказал тебе о Юпитере и Ганимеде, но не все. История Юпитера и Ганимеда не очень приятная. Юпитер не очень-то вежливо просит, когда берет Ганимеда и насильно втягивает его в свою жизнь. Их сгорание происходит медленно, и со временем Юпитер отдает Ганимеду все больше и больше.
Время - их спаситель.
Время спасет и вас с Бастианом.
Прости меня. Я принимал решения о твоей жизни, которые не принадлежали мне. Я думал, что понимаю тебя, но на самом деле никто из нас не знал тебя. Ты не нашла себя, потому что я никогда не позволял тебе этого.
Это письмо - мое извинение.
Перед тобой.
Перед твоей мамой.
Я знал, что умираю, и хотел, чтобы ты была рядом. У меня не было детей, и я искупил свои неудачи с тобой благодаря Ашеру. В последние несколько месяцев я вел себя эгоистично, заставляя тебя быть рядом со мной. Я знал, что у меня осталось так мало времени, и хотел увидеть Судьбу в последний раз.
Но последние месяцы я молча наблюдал за тем, как ты расцветаешь вместе с моим племянником, и снова увидел то, что видел тридцать лет назад.
Тот проблеск судьбы.
Вы с Бастиано принадлежите друг другу. Это судьба не раз, а два. Ты - Юпитер, он - Ганимед, а я был препятствием, когда должен был стать решением. Время станет твоим спасителем. Не я. Найди время, чтобы найти себя, и я надеюсь, что, когда ты поймешь красоту своей души, ты найдешь и Бастиана.
Твой,
Винсент Романо
P.S. Если ты любишь моего племянника, передай ему содержимое этой папки. Помоги ему найти свой счастливый конец, и пусть он будет вашим.
ГЛАВА 42
Мужчина по-настоящему любит вас, когда скучает по вам
- его хобби, заботиться о вас
- его работа, делать вас счастливой
- его долг, а любить вас - его жизнь.
Неизвестный
БАСТИАНО РОМАНО
Папка выглядела непритязательно. За свою жизнь я видел тысячи таких папок. Но ни одна из них не вызывала в моем теле такого бешенства, как эта.
Один из охранников моего здания подошел ко мне, когда я входил в свой пентхаус.
— Сэр, у меня есть копия видеозаписи, которую вы просили.
Я кивнул в знак благодарности и взял DVD из его протянутых рук. Я знал, что найду. Видео, на котором Ариана Де Лука просовывает папку из манилы под мою дверь. Неважно. Я хотел убедиться в этом сам.
Как только я добрался до своего пентхауса, я бросил ключи и телефон на кухонный остров, взял папку и ноутбук и засунул DVD внутрь. Я включил запись и замедлил ее, когда на экране появился кадр с Арианой.
Увеличив масштаб, я остановился на ее лице. Она выглядела так, будто плакала. Ее пальцы сжимали папку, немного слишком крепко. Я проследил за следами, которые она оставила на папке, и удивился, почему их не видно.
Она наклонилась вперед и просунула папку под мою входную дверь. Вместо того, чтобы подняться на ноги, ее плечи обвисли, и она села на пол перед моей дверью. Откинув голову на дерево, она встретила мой взгляд через камеру, словно знала, что я буду наблюдать за ней.
Две слезинки покарали меня, попав на ее щеки.
Мое единственное желание - чтобы ты открыл свое сердце людям, которые тебя любят.
Слова Винса прозвучали в моей голове в самый неподходящий момент.
— Она меня не любит, — ответил я его призраку, который вернулся через три дня после ухода Арианы и оставался еще два дня после появления.
— Тебе нужно поесть. Ты выглядишь как дерьмо.
— Я буду есть, когда я, блядь, буду есть.
— Умно с твоей стороны. — Галлюцинация Винса скрестила руки и прислонилась бедром к острову. — Ты совсем не похож на капризного ребенка.
Он был прав. Когда я в последний раз ел? Я закрыл ноутбук - я увидел все, что мне нужно было увидеть, - и взял батончик из кладовки. Срок годности истекал всего два года назад. С этим можно смириться.
Галлюцинация Винса последовала за мной к табурету на кухонном острове. Я сел и уставился в папку, заглатывая батончик, почти не жуя между глотками.
Он опустился на сиденье рядом со мной.
— От того, что ты на нее смотришь, она волшебным образом не откроется.
Я бросил на него быстрый взгляд.