Бежан – высокий, накачанный, движения обманчиво неуклюжие, по облику – типичный бандит из «умных», разливал водку. Стол сварганил по уму, но у плиты не стоял – все готовое, с рынка. Даже форекол – норвежское блюдо из баранины и кислой капусты – брал в готовом виде. В квартире чисто, но как бы это выразить – неуютно. Нет хозяйки, хата съемная и, хочется верить, на предмет «жучков», «клопов» и прочих насекомых проверенная.
– За светлое завтра, Павел Игоревич, – хитровато щурясь, поднял рюмку Бежан. Выпили, закусили совхозной буженинкой.
Туманов поинтересовался:
– У Кривули служил, Борис Андреевич?
Майор Кривонос, командовавший их батальоном при фильтрации «лояльной» Чечни – той, что севернее Терека, этот радостный тост обожал. А возможно, верил в мистическую силу пожеланий, спрыснутых крепким алкоголем. Вера не оправдалась – снайперская пуля уложила майора под Наурской, как раз в тот момент, когда, извлекая из дальнего кармана фляжку, он позволил своей голове воспарить над окопом. Сам Туманов к тому времени из батальона уже убыл, увозя с собой двух чеченцев бородатого вида. Омоновцы, изловив их в хорошо замаскированном подвале под овчарней, хотели тут же пристрелить, но «командированный от штаба» беспардонно отнял. Обиду залили привозным спиртом, а пленные получили отсрочку – на пару дней, рассказали все, что знали (попробовали бы не рассказать), и – вполне заслуженно почили без скучной судебной волокиты.
– Он у меня служил, – уточнил Бежан, разливая по новой. – Хорошо идет, а, Павел Игоревич? Может, девочек позвать? Из бюро добрых услуг?
– Или мальчиков. Из другого бюро, но с магнитофонами, – пробормотал Туманов. – Бросай цирк, Борис Андреевич. Ночь коротка.
– Спят облака, – Бежан подмигнул и отодвинул стопку. – Как скажешь, Павел Игоревич. Ваша фирма сельхозпродукцией занимается?
– Да.
– Тогда слушай.
Какие-то глубоко законспирированные «партизанские» хозяйства из северных районов искали покупателей мяса. По возможности своих и без засветки. Любая засветка в таком деле чревата немедленным уничтожением как самого хозяйства, так и «фермеров».
– Сделка чистая, – перейдя на строгий тон, стал убеждать Бежан. – Мясо переправляем через ваши заготконторы в Турово и Столешино. Поставщик липовый, но кто докажет? На поросятах не написано, что они партизанские, верно, Павел Игоревич? А документы и все сопроводиловки настоящие. В случае прокола ваша фирма не отвечает – виноваты заготконторы: самодеятельностью занимаются. Но я обещаю тебе, Павел Игоревич, прокола не будет. А стопроцентная прибыль – гарантирована. И вашей конторе, и… – Бежан лукаво подмигнул. – И нашей.
– Буду думать, – вздохнул Туманов.
– Думай. И побухти наутро с шефом, добро? Дави на то, что поставки будут осуществляться с Гремяжьего хутора – это наша область, недалеко от Крутихи. Там официальное хозяйство, он должен знать. Надумает проверить – люди из Крутихи подтвердят, у них все схвачено. Так поможешь, Павел Игоревич? Учти, у партизан цена смешная.
– Подумаем.
– И еще одно, – Бежан помолчал. – Просьба у меня к тебе великая. Хочу завтра тебя поэксплуатировать. Не против? После полуночи?
– Девочки? – Туманов нахмурился. – Или мальчики?
– Скажем, мальчик, – Бежан натянуто улыбнулся. – Переросток. С деятелем одним надо разобраться… Сволочь редкостная. Подстрахуешь?..
Дьявол… А ведь точно прибыл по его душу. Полтора года от «Бастиона» ни слуху ни духу. Он забыл и про присягу, и про роль законсервированного агента, которого могут расконсервировать в любую минуту. Должность аналитика в процветающей фирме Туманова устраивала. Начальство терпит, люди уважают, деньги рекой – чего еще надо миролюбивому мужику в смутное время?
Рука машинально потянулась к бутылке. Поосторожнее бы надо. Завалиться проще пареного. Прощай тогда и сытая жизнь, и положение в обществе…
– Ты жуй телячьи нежности, Павел Игоревич, жуй, не стесняйся, – Бежан улыбался. Серыми глазами прощупывал собеседника хитро и пристально.
«А ведь я о нем ничего не знаю, – думал Туманов. – Да, гонец, да, представитель «Бастиона». Выдал условную фразу – и, выходит, он обязан ему теперь подчиниться. Хоть тресни, а обязан. Таковы правила. Нарушать нельзя. Опасно».
Он со злостью воткнул вилку в грубо отрезанный телячий шмат. (Интересно, как у этой скотинки с губчатой энцефалопатией?) Ну ладно, с Олегом Ивановичем Кравцовым он договорится – директор «Муромца», невзирая на близость к националам, мужик нормальный. Не самодурствует. Подчиненного охотно выслушает и помозгует. А вот пойдет ли навстречу – забота уже не Туманова. Да и для Бежана данное «свиное» поручение, похоже, просто так – в нагрузочку.
Чего он удумал? Ясный факт, Боря Бежан притащился в Энск не водочку кушать. С кем он собрался разобраться?
– Поехали, Борис Андреевич, – Туманов поднял стопку. Время не резиновое, надо закругляться. Собутыльник выспится, а ему с утра на работу.
– Полетели, Павел Игоревич, – Бежан небрежно чокнулся, расплескав капли по столу. Глазки весело заблестели. – Как говаривал мой предок-хохмач – за ту макаронную фабрику, что производит эту горилку… Ну, будь.
Кравцов О.И.
Охранник безвылазно сторожил эту дачу. По ночам включал периметр, отвязывал овчарку Ладу. Иногда самолично совершал моционы, хотя делал это без удовольствия и большей частью для «галочки». По натуре домосед, он предпочитал сидеть сиднем в своей будке и смотреть старые видеофильмы. Иногда приглашал девочек – благо телефон под рукой, записная книжка исчиркана от «аз» до «ижицы», а дом Кравцова настолько велик и стильно обставлен, что не возникало никакого чувства неловкости. Приглашал как к себе домой, дамам и девочкам нравилось. Накладок не боялся – хозяин всегда загодя предупреждал о своем явлении. Бери трубку радиотелефона, тащи подругу в одну из трех спален и куролесь, пока твой главный друг не ляжет в походное положение. Беречь надо такую работу.
В этот день, однако, нестыковка вышла. Позвонил, гад утробистый, пробормотал, что прибудет в шесть-семь. И прибыл. Как штык. Шоферюгу – в шоферскую, сам наверх – и молчок. И никакой надежды, что уедет до полуночи. Вот именно – никакой тебе Надежды. Пришлось, скрипя зубами, звонить Надьке и переигрывать на неопределенный срок. А приедет ли она повторно – вопрос, конечно, интересный. Беда, словом. А в девять прикатил еще один – на старом «Кадете» с разболтанными мостами. Крепкий мужик, под сорок, на вид серьезный, с грустинкой в голубых глазах. Представил корочки на имя Туманова. Хозяин велел пустить. Минут тридцать почирикали, потом как прибыл, так и убыл. Грустинки, правда, меньше стало. Не успел он заварить кофеек, как брякнул сверху хозяин и поставил в известность, что к одиннадцати подъедет «БМВ» номер такой-то и его тоже надобно пропустить. Надобно так надобно. Охранник выпил кофе, перетряс просмотренные кассеты, а там и «бээмвэшник» пожаловал. Прогудел нетерпеливо – не спи, ключник. Загавкала овчарка на цепи. Она всегда гавкает – дело рядовое. Кабы не гавкала – давно бы прибил. Охранник нажал кнопку на пульте. Ворота, болтаясь из стороны в сторону, раздвинулись. «БМВ» въехал во двор, вкрадчиво шелестя шинами, остановился неподалеку от крыльца с резными завитушками над колоннами. Не машина, зверь – в натуре «боевая машина вымогателей». Цвет не разберешь, окна тонированы: кто в салоне – не видать. Да еще эти фары в ползадницы…
Охранник закрыл ворота, шикнул на овчарку, псина угомонилась, влезла под будку и принялась оттуда угрюмо ворчать. Из передней двери автомобиля возник человек – темный, подтянутый силуэт, легко взобрался на крыльцо. Звякнул колокольчик над дверью – вошел в дом, стало быть…
Ох, уж эта мода на лапотную старину, будь она неладна. Современные бра вызывающе чередовались лубочными мотивами на витражах, отделанные под сруб стены – с зеркальным журнальным столиком, сермяжная галошница под палех – с вычурным итальянским потолком. В мутноватом свете бра прямо по фронту виднелась оттененная портьерами гостиная, налево – винтовая лестница. Справа, за витиевато вырезанным косяком, угадывался контур бильярдного стола.