— Зачем вам столько грибов? — спрашивает Вероника.
— Ну, — отозвался Сапа, — теперь это стало семейным делом. Почти все лучшие рестораны Ружияра берут у нас овощи, фрукты, зелень и грибы.
— А раньше что? — продолжает интересоваться девушка.
— Приходилось уживаться с таким многообразием в доме, что вовсе не круто, — ответил, рассмеявшись, Сапа.
Вскоре традиция гостеприимства усадила нас за стол, а со второго этажа спустились родители одноклассника. Меня с самого вступления под сень дома обуяло спокойствие и умиротворение, ну, вроде на лужайку под дубком прилёг, в приятный весенний день. Мы легко начинаем общение и знакомство, обсуждая то буйство зелени, то Бастион. На столе быстро оказалось многообразие свежих продуктов, несколько салатов и горячие блюда из овощей. Сама кухня — тот ещё экземпляр, но не в броском современном гарнитуре и даже не в декоративной штукатурке, — тут грибочки, там грибище, за полками укроп, сбоку петрушка — кругом разносад. Отделка была лишь подобрана под эту изюмину.
Весёлый вечер кончился лишь с приходом темноты, и семья Волох вышла нас проводить, таких раскрасневшихся и уникально-сытых. Лёгкое и теряющееся за листвой освещение двора, плавно переходит в уличное, а транспорт Вероники направляет нас габаритными огнями. Немного смутило, когда родители Сапы поклонились, но слова прощания сказаны и я с председателем сажусь в машину.
Вновь роскошный мир салона сомкнул крылья и внешние звуки утихли. Сегодня увидено столько необычного, что даже не знаю с какого края обдумывать, ещё и Вероника перевела освещение салона в приглушенное, поэтому вопросы утихли сами собой. Мост через реку, прекрасная сверкающая громада Ружияра всё больше рассеивает внимание, лёгкая сонливость и покачивание лимузина… веки сами-собой смыкаются. Сон мягко и вкрадчиво укрывает сознание.
— Матус, — позвал приятный голос. — Матус.
Я всю жизнь просыпаюсь довольно хорошо, с видом родной комнаты или дома, иногда дедушкиного с бабушкой и вот сейчас понимаю, что до сего момента не знал всей полноты счастья. Перед глазами Вероника, её волосы стекают по плечам красивым, волнующим покрывалом, глаза в неясном освещении тёмные, обсидиановые, некая ночная томность скользит в чертах лица.
Обрывал любования поняв, что мы в лимузине и за окнами ночь.
— Чёрт, я что уснул? — риторически вопрошаю, поднимаясь.
— Да и крепко, извини, что разбудила, — тихо произнесла она.
— Тут мне надо просить прощения, как бы… а мы сейчас…О! Мой дом.
— Именно, — тихо соглашается Вероника очень приятно улыбаясь.
Я растерянно собираю мысли и решаю предложить остаться, ведь поздно. Запоздало понимаю, как глупо звучит:
— Может тогда переночуешь у ме… у нас — поздно уже так?
— Хорошо, — легко соглашается она, — только водителя отпущу.
Ноги ватные, голова в мыслях, как улей в пчёлах. К дверям мы подошли слишком быстро, я не успеваю даже немного сориентироваться под внезапно обрушившимся согласием. Прихожая освещена только светодиодным огнём модемов и прочих устройств. Включаю свет, что ложится тёплым оттенком. Переходим в кухню-гостиную.
— Э-э, будешь что-нибудь? — спросил я, но тут же вспомнил о приличиях: — Санузел там, если понадобиться полотенце — в шкафу слева стопка чистых.
— Спасибо. Можно тёплой воды попить? — обратилась гостья.
— Секундочку…
Девушка утолила жажду и ушла. Оставшись один, пошел подготовить гостевую комнату — в доме их две, ибо расчёт идёт на многодетную семью. Мама недавно мечтательно улыбалась и по разговорам с папой я понял — близится пополнение семьи.
Сделав необходимое, вернулся, а ночной график игр и чтения убедил желудок требовать еды. В холодильнике взгляд быстро нашел тарелочку с надписью: “Матус” — шлю воздушный поцелуй маме, далее — быстрая трапеза и ожидание гостьи. Сегодняшний день словно выписан из детской сказочной книги, правда, председатель в доме — уже подростковая история. Ещё в Тохе, наш дом всегда был полон друзей, шум не стихал даже ночью, в Ружияре же, круг знакомств только зарождается, но даже будь он широк, Вероника — совершенно иное. Появилось и крепнет желание иметь её фото на смартфоне, может даже осмелюсь попросить.
— Вот и я, — раздался небесно-хрустальный голос.
Вероника стоит почти на границе освещённости, в белом пушистом халате до пола. На голове — капюшон с кошачьими ушками и хвост сзади. Я забыл дышать и думать, на короткий миг время просто встало и вместе со мной смотрит на явление высшего очарования и умиления. Хочу что-то ответить, но лишь немного открыл рот Восхищение грозит свести с ума и это меньшее, чего достойна Вероника.