Стоя посреди дороги в полный рост, как будто на проспекте Гран-Виа в Мадриде, Маркес спокойно водрузил на плечо свой «бетакам» и неспешно снял мост так и эдак. Сначала общий план: груда искореженного металла, а затем фрагмент конструкции, вздыбленный, как подвижный пролет разводного моста. Барлес прекрасно видел, как одна из пуль калибра 12,7 ударилась о землю, невысоко отскочила и покатилась прямо под ноги оператора.
– Снято, – сказал Маркес.
Это означало, что он закончил свою работу, и они снова побежали. Когда по тебе стреляют и нужно пригибаться, быстро устаешь – и все мышцы болят, особенно если брюки пропитаны водой и на них налипла грязь. Они остановились перевести дух у сорванных с петель ворот хутора. Туша коровы все еще лежала во дворе, двери были распахнуты настежь, и дом выглядел покинутым. «Надеюсь, этот придурок наконец-то ушел, – подумал Барлес. – И Ядранка ждет нас в „ниссане“».
– Если повезет, еще попадем в новости, – сказал Маркес.
Барлес ничего не сказал вслух, но про себя подумал, что его бы устроило даже просто живым и здоровым добраться до машины. Некоторое время они шли вдоль стены хутора по дну канавы, прислушиваясь к минометным выстрелам с дальнего берега. Завернув за угол, они обнаружили четверых хорватов – тех, что последними вышли из леса. Солдаты сидели, прислонившись спиной к стене, и курили в укрытии, не решаясь преодолеть последний отрезок пути – тот самый, по которому сейчас прицельно били из миномета.
– Не ходите, – посоветовал один из них. – Много бум-бум.
Это был крупный хорват с сединой в усах. Все они выглядели вымотанными. Говоривший с любопытством посмотрел на камеру и сделал жест руками, имитируя взрыв.
– Много бум-бум, – повторил он и указал на одного из своих спутников, парня с прической «ежик» и выбритыми висками; тот сделал жест, как будто опустил рычаг.
– А вот и наш маэстро, герой дня, – догадался Барлес, и Маркес вскинул «бетакам» на плечо, чтобы снять хорватского минера, а тот, довольный, сложил пальцы буквой V.
– Победа, етить твою… – усмехнулся Маркес. Затем он выключил камеру и зажег сигарету.
– Пошли, – сказал Барлес.
Они оценивающе посмотрели на участок дороги, который им предстояло преодолеть у всех на виду, пока не достигнут безопасного места за поворотом, где стоял «ниссан»: тридцать метров, куда время от времени падают минометные снаряды; к счастью, пулемет сюда не доставал.
– Ты остаться, – настаивал хорват. – Много опасно.
Барлес посмотрел на часы. Пятнадцать минут до Черно-Поля и почти час до точки вещания, если все пройдет удачно. Пейро освободит для них окно в очереди на спутниковую связь, и, если передавать материал как есть, сырой, они успеют к началу новостей. А если удастся доехать быстрее и в запасе будет несколько минут, да еще Франц или Салем окажутся свободны, можно будет смонтировать видеоряд, добавив к нему текст, написанный по дороге, пока Маркес будет вести машину. И Барлес начал импровизировать с комментариями к кадрам взрыва моста: «Сегодня утром началось наступление мусульманской армии в Центральной Боснии…» Наверняка Мигель Анхель Сакалуга, заместитель директора по новостям, распорядится, чтобы Матиас Пратс и Ана Бланко открыли выпуск новостей их репортажем[256]. В таком случае нужно добавить что-то более конкретное – а именно про мост: «Этот мост был взорван сегодня утром, чтобы остановить продвижение мусульман…» Что-то в этом роде. Или лучше: «Отступая, хорваты взрывают мосты». Барлес достал из кармана записную книжку, чтобы записать эту фразу. Подняв глаза, он увидел, что Маркес смотрит на него.
– Спорим на доллар, что успеем? – спросил оператор.
– К передаче?
– Добежать до «ниссана».
Барлес рассмеялся. Он обожал этого угрюмого небритого парня, который влюблялся в мосты и снимал их в тот момент, когда они взлетали на воздух.
– Идет, вот тебе доллар.
Тут как раз у поворота дороги разорвался минометный снаряд, и все бросились ничком в канаву. Барлес считал секунды между взрывами и видел, что Маркес, глядя на часы, делает то же самое. Интервал между выстрелами – сорок пять секунд или около того. Барлес прикинул, что с камерой и рюкзаком на спине им, наверное, хватит двадцати-тридцати секунд, чтобы добежать до безопасного места на другой стороне.
– Как думаешь, какие у нас шансы? – спросил он Маркеса.
– Боюсь, небольшие.
Они подождали еще немного, пока прилетит следующий снаряд.
Сорок две секунды. «Ну что ж, я прожил неплохую жизнь, – сказал себе Барлес. – Как там было?.. „Я видел то, чего вы никогда не увидите… Я видел, как горят корабли за Орионом, как заходящее солнце освещает ворота Тангейзера…“[257] Надо не забыть поменять батарейки в приемнике. И постирать две грязные рубашки в отеле». Он смотрел на Маркеса и гадал, о чем тот думает, готовясь бежать по простреливаемому участку дороги. Может быть, Маркес вспоминал лица своих дочерей или сожалел о тех днях, когда упустил возможность лишний раз потрахаться. Может быть, он думал о своей зарплате[258] – пятьдесят тысяч дуро в месяц, – а может быть, он вообще ни о чем не думал.
256
…
258
…