Григорий слово в слово повторял за Яшкой его слова. Закончив последнюю фразу, он услышал:
— Принято.
— Седьмой я Ракета, до связи.
— Ракета, я Седьмой, принято.
Григорию показалось, что это был голос Тани, но возможно это отвечала Титова. Неожиданно он для себя решил, что и голоса у этих девушек похожи.
— Странно, — подумал он. — Может, Титова специально мне голову дурачит? — но, вспомнив слова Тани, решил, что нет, это другая девушка. Его сердце что-то подсказывало, а в голове все путалось. Он стал вспоминать все, что говорила одна и другая, пытаясь зацепиться за какое-нибудь выражение. Внешность и голос совпадали, а вот отношение к войне и сказанные ими слова были разными. — Может, они сестры, и что-то в их семье не так? На войне всякое бывает — не поделили мужика, или перед командирами друг друга подвели. Кто их разберет, этих женщин? — подумал он.
Его мысли резко оборвались.
— Уходим хлопцы, уходим. Немцы.
Григорий закрутил головой, пытаясь увидеть врага, но Яшка толкнул его и как-то шепотом, но прикрикнул:
— Давай скорее! Не мешкайся.
Гриша закинул за спину вещмешок с рацией, поддернул лямки и пополз за остальными в сторону той рощи, где они шли час назад.
— Следитя за минами, — прохрипел командир. Но не успел он закончить фразу, как из-за рощи раздались автоматные очереди. Разведчики прижались к земле. На них посыпались срезанные пулями ветки.
— Колек, вперед! И ветки на минах тяперь втыкай. Вишь, нарубило скоко! — прохрипел Воувка.
Колек отбросил черенок лопаты и ловко, как-то снизу, чтобы не зацепить взрыватель стал пробивать землю спицей.
— Разобрались по кустам! — снова захрипел командир.
— Под куст, под куст прячься, — услышал Гриша голос Яшки. — Я комбату обещал тебя прикрыть, вот и прикрываю, — он быстрыми движениями сгреб сухую листву и стал ею засыпать Григория. Еще что-то шутил и сам над этим усмехался. Затем отполз к другому кусту и спрятался за его ветками.
Четыре немца с автоматами шли по дороге вдоль рощи у самого края поля. Двое освещали кусты и деревья фонарями, а двое обстреливали все, что им не нравилось. Автоматные очереди становились все громче и громче — они приближались. И вот Григорий увидел свет фонарей и услышал немецкую речь. Они не останавливались, просто шли вдоль густых кустов и стреляли по ним, но даже в свете их фонарей Гриша разглядел этих людей. Немцы явно злились, наверное, им не нравилось вот так, среди ночи, обстреливать рощу. Григорий закрыл глаза, и тут же впервые почувствовал страх. Ему говорили и учили, что это нормально и стесняться здесь нечего. Увидеть в нескольких метрах от себя врага с оружием в руках, непросто. Тем более если он не убегает, а идет на тебя, желая убить. Молодому бойцу впервые оказавшемуся в разведке казалось, что от его страха трясется не только куст, но и вся роща. Гриша сжал автомат, нащупал пальцами курок и на мгновение замер:
— Нет, я не совершу глупость. Стрелять нельзя. Лежи — трясись, — говорил он сам себе. Вспомнил, как уверенно чувствовал себя с Таней и понял, что он предает сам себя. Гриша открыл глаза и через силу, чувствуя головокружение и тошноту, стал смотреть на фрицев.
Они продолжали идти вдоль рощи и о чем-то болтать. Начищенные сапоги, шинели, и вытянутые сухие лица.
«Нет, другими фрицы стали, теперь, — подумал он. — Раньше в хронике видел лишь холеные и наглые рожи, а эти боятся. Они как и я боятся и ничего стыдного в этом нет. Нужно, как учил комбат верить, что не убьют. Но если перестрелка — куда отходить? По минам? На них, в наглую, на дорогу, она вон не заминирована, как они по ней шагают». Григорий напрягся пытаясь пересилить себя и заметил, что один из немцев остановился. Он как-будто почувствовал его тяжелый взгляд и всадил в соседние кусты длинную очередь. Поднял автомат вверх, прислушиваясь к звукам и шорохам, затем снова, длинной очередью, провел вдоль всех кустов. На Григория упали несколько веток. Он почувствовал, как от страха слился с землей. Этот обстриженный пулями кустик, под которым он прятался, из последних сил скрывал его. Хоть и рос он на немецкой земле, но все равно защищал прикоснувшуюся к нему душу.
Немцы прошли еще метров тридцать, а за ними, совсем неслышно медленно проехала машина с солдатами. Они прыгнули в нее и вернулись обратно, на свои позиции. Над ДОТами вспыхнул прожектор. Он стал своим лучом высвечивать рощу и поле, пытаясь поймать что-то живое.