Увидев недовольное лицо комбата, Гриша не решился попросить его о дополнительном выходе на штаб дивизии Палыча. По рации отвечала Титова, и он так хотел расспросить ее о Тане, но засорять эфир и вести неуставные разговоры, особенно во время наступления, было нельзя, и наказывали за это строго. Григорий тяжело вздохнул, комбат увидел это и произнес:
— Увидишься со своей! Никуда она не денется, — он вышел из домика и направился к выходящей на станцию улице. На ней и еще двух движение перекрыли танки. Танкисты сидели на броне, рассказывали что-то смешное, и ели консервы.
Комбат подошел к ним и, стараясь прогнать мрачные мысли, спросил:
— Ну что, броня, готовы?
— Встретим, если полезут, но вроде вокруг наши.
— Вот именно — вроде…
Киселев посмотрел на бойцов и решил вернуться в штаб. Григорий собрал пустые консервные банки, вышел из дома и выбросил их в сторону. Он увидел хмурое лицо комбата и замер, не понимая, как с ним разговаривать. Киселев разрядил обстановку. Он улыбнулся и, посмотрев по сторонам, как-то загадочно произнес:
— Станция для немцев — не спасение. Они это понимают, но зачем-то хотят пройти сюда. Пойду, Жору найду, пусть с ребятами проверит вагоны.
— Может, там еще пленные есть? Мы же не знаем. А эти, которых мы освободили, вон на развалинах залегли, — показал Григорий рукой.
— Знаю. Пусть воюют. Ну что, пошли, а то одному как-то неспокойно.
— Рацию брать?
— Нет. Пусть здесь лежит.
Комбат и радист пошли на другую сторону станции. Киселев нашел Георгия и приказал проверить все составы, но не успел он этого сказать, как, совсем рядом разорвался снаряд. Все попадали на дорогу, укрываясь от осколков. Вслед за мощным взрывом, разбросавшим булыжники с дороги, словно град, полетели подарки от немцев.
— Из минометов бьют! Артподготовка! Значит, скоро появятся! — крикнул командир. — Да что им здесь нужно?
В это время с боковой улицы, той самой — узкой, откуда вчера Киселев ворвался на станцию, появились новые солдаты.
— Пополнение, что ли? — удивившись, произнес он. Комбат привстал и, прижимаясь к стене разрушенного дома, подбежал к ним.
— Ребята, вы чьи? — крикнув, спросил он. Из-за дома вышел майор и, увидев Киселева, ответил:
— Мы сами по себе. У нас задание.
Он посмотрел на вагоны и спросил:
— Вы их не проверяли?
— Я послал недавно туда взвод, но пока, кроме вчерашних пленных, новостей никаких.
— Каких пленных?
— Освободили пленных из вагона. Вон они все, на развалинах залегли — улицу держат.
— Хорошо, мы к составам, а ты давай держись. Скоро попрут.
— Что там в этих вагонах?
— А тебе-то зачем?
— Я же понимаю, что станция не причем, тем более все рельсы разбиты. Хочу знать, за что мы тут умираем?
— Да я и сам толком не знаю. Слышал, что архив немецкий, а может ценности какие? Они ведь как, немцы? Хапнуть хотят золота, форму снять и где-нибудь в подвале залечь на месяц — два. А там, поди разбери, кто воевал, а кто нет?
— Да, это точно. Ну что ж будем держать станцию. Ты, майор, если моих увидишь, пришли сюда.
— Хорошо, — ответил офицер и, махнув рукой, побежал вместе с солдатами к стоящим эшелонам.
Киселев вернулся к широкой дороге, позвал Григория и приказал вернуться в штаб и выйти на связь. Гриша короткими перебежками добежал до домика схватил рацию и, посмотрев в окно, решил с ней прибежать к комбату.
— Ты что? Здесь же не слышно. Давай хоть в подвал спустимся?
— Нет, в подвале может связь оказаться плохой, лучше в подъезд.
— Хорошо, давай за мной.
Они вбежали в подъезд, Григорий быстро включил рацию и стал вызывать штаб — «Поле семь». На площади станции и на дорогах продолжали методично взрываться снаряды.
Штаб ответил сразу. Гриша отдал «говорилку» Киселеву и комбата тут же перевели на командующего 43-й армией. Генерал выслушал его и пообещал прислать пополнение. Он согласился с тем, что немцы зря обстреливать отдельно взятый участок не станут, и приказал всеми силами удерживать станцию.
Комбат еще выслушивал указания, как за соседним домом послышались автоматные очереди. Киселев отдал наушники и микрофон Григорию и, ничего не сказав, выбежал на улицу. Радист отключился, забросил рацию за спину и последовал за ним. Выбежав из дома, он оказался под плотным обстрелом. По главной улице шли толпой немцы, прикрываясь двумя броневиками. Они ехали друг за другом и стреляли по бойцам батальона и пленным из пулеметов.