"Сегодня в полночь, будьте готовы принять аэропланы, с грузом и специалистами, место найдите сами, позже сообщите координаты и как найти место. Кормухин"
Понятно, ну пойдём, с направлением определились, до границы километров двести, значит пора в путь, тем более мы сверхмобильны, потому как можем идти не только по дороге, но и по лесам, и очень быстро идти. Засветло, наткнувшись на удобную поляну, решили заночевать тут, подготовили костры в виде стрелки, ну не костры, а заготовки костров, дрова сложили. Потом сообщили всё что нужно, по рации в штаб, опять переводил красноармеец Ниджарадзе, штаб дал добро, теперь осталось ждать, а еще ужинать и отдыхать.
Глава XXVI "Вперёд, на границу"
5 сентября 1941 года где-то на Украине (в 5 - 60 км от госграницы СССР)
Ровно в полночь, мы уже готовы, и вслушиваемся в шумы ночного неба, пока самолетов не слыхать, но костры готовы и уже горят. Сорок костров зажжены в виде стрелки, и туда, куда указывает она, и должен (-ны) приземляться самолет (-ы). Пока тишина, что не смогли вылететь? Или на мессеров наткнулись, так они вроде не летают ночью, может, заблудились? Время уже шестнадцать минут первого, да где же вы, соколы семеновские?
И тут с неба вперёд скользнуло что-то чёрное, ну или тёмное, и снижается это тёмное, ба, да это старый добрый У-2, понятно, почему их не было слышно. Это же тебе не Ил-86, и не Боинг, и даже не Ан-2, это старый добрый У-2, который немерянно попортит нервов гитлеровцам ночами аж до самого сорок пятого. Сидят фашисты, жрут там сухари, или сыр какой голландский, вокруг тишина, цикады поют, да лягушки рулады выворачивают. А тут бац и начинают рваться бомбы, и ни завывания Юнкерса-87, ни рокота Ил-2, ни гула от Пе-2, нифига тишина и бомбы. А это всё наш старый добряк У-2, летят "небесные тихоходы" на малом газе, а при подходе к месту бомбардировки и вообще мотор выключат. Планируют и на тебе фашист гранату, то есть бомбу, и не одну. Жопа у нацистов полная, и главное безмолвная, ох как они ненавидели этот У-2, простите за отмотку в сторону, навеял этот бесшумный самолётик воспоминания из будущего. Так вот, за первым У-2 сел еще и второй, и со сторого слезли двое, первый, конечно, мой старинный друг Еремей Никифоров, мой славный соратник еще с той колонны, в которой мы шли пленными, и из которой потом бежали. Вторым оказался сержант Гусеницын, помощник Смирницкого, сапёр высшего класса. Жаль Щадрин ушёл, ведь Гусеницына к нам Михаил Васильевич и привёл, найдя того в лесах.
- Витали-и-и-ик, - кричит, прыгая на меня Ерёма, - как ты тут, ох и делов натворил, наслышаны уж.
- Да все в порядке, сам как? Как там младший Никифоров, всё полирует свой танк?
- Да, да, недавно парни немцев танками потоптали, и наших в бою немало погибло, но брательник жив, да Прибылова благодарит, от его щедрот танк непробиваемый. Принимай Ваську Гусеницына, а там в первом кукурузнике взрывчатка для вас.
- Парни, сгружаем взрывчатку с первого самолёта, - командует Акмурзин, и подавая пример, залазит на самолетик. Минуты через десять, Никифоров прощается, и запрыгивает на своего "небесного тихохода", и оба самолётика взлетают, "оставляя земле лишь тень".
Что мы имеем в чистом прибытке (ну не остатке же): сто килограммов взрывчатки, сорта "тол" (он же тринитротолуол), взрывниковская снаряга и сам Гусеницын собственной персоной. Сперва этим делом ведал Прибылов, затем Прибылов "родил" Смирницкого, затем Смирницкий "родил" Гусеницына, и этот бравый сержант (поразительно похожий на актёра Заусалина из моего времени) теперь перед нами.
- Разрешите доложить, товарищ капитан, младший сержант Гусеницын, для выполнения задания штаба дивизии, прибыл.
- Отдыхай, товарищ Гусеницын, выспись, а с утра тебе придётся поездить по Украине в компании приятных молодых людей. Ну, всё, остальные, тоже отдыхать, придётся с утра опять конным и велосипедным спортом заниматься.
Утром настроение сразу испортилось, ибо крапает мерзкий моросящий дождик, вот нет, что бы поморосить когда мы на отдыхе, лошадке-то легче, на велосипеде, да ещё гружёном, легко по грязюке ехать? То-то и оно! Но приказ, есть приказ, цубефель понимаешь ли.
Потому, раскидав запчасти шалашей по лесу, позавтракав, мы вышли в путь, рядом на коняшке едет Гусеницын, и прикалывается, взрывчатая душа:
- Товарищ капитан, а вы всегда гостей из штаба, дождиком встречаете?
- Зато ты сержант, ни за что не скажешь, что встреча была сухой, - в том же духе отвечаю я.
Был старинный вопрос в Средней Азии, который обычно задавался в пути, и выявлял IQ собеседника, звучал он так: