— В любой Сцен е Игра может пойти неверно. Иногда это случается. Люди не проходят соответствующую подготовку памяти. Мы не знаем всего, что происходит при мутации генов, в которые мы вторгаемся. Бывает, что Игра идет непредсказуемо. Если гений сумеет избежать подготовки, что получится? — Он не ждал ответа и выглядел мрачным и озабоченным. — Что же тогда? Я расскажу вам об имевшем место у нас недавно случае. События, запланированные на столетия вперед, внезапно начали сильно отклоняться от Кривой Вероятностей. Чуть ли не все начало происходить случайным образом! Мы участвуем в непрекращающейся войне, и вдруг приходит сумасшедший гений, изменяет социополитические вероятности, и война кончается! А что остается делать с миллионами людей, вписанных в Солнечные Гонги в Первой Безумной Войне? У нас нулевой уровень потерь, и для них нет места; значит, надо строить совершенно новую Сцену! Джентльмены, мы не могли справиться! И тогда мы обратились в Управление по борьбе с катастрофами. Ею агенты — самые выносливые и беспощадные, каких только можно найти. У них полностью блокирована лояльность, и они сдерживают катастрофу дорогой ценой. Именно они справились с катастрофой, которую я только что обрисовал. Заплатив свою цену, — добавил Директор.
Мало кто из режиссеров Игр встречался с Директором Сцен лично. Он был замкнутым человеком, как вспоминал Спингарн. Так почему именно его, Спингарна, выбрали для важного разговора? Вот ещё одна нить, не имеющая никакой связи с другими.
Он покачал головой и спросил робота-слугу:
— Управление катастроф не смогло справиться с проблемой Талискера?
— Пропали шесть лучших агентов, — подтвердил робот. — И меня отправят на свалку, если… услышат, что я говорю вам.
— Сотри все из памяти, когда расскажешь то, что знаешь, — посоветовал Спингарн.
— Сотри, — проворчала машина. — А как я это сделаю?!
— У всех нас своп проблемы.
— У вас — да.
— Так расскажи про Талискер.
— Вы не верите, что я больше ничего не помню?
— Нет.
К машине частично вернулась былая невозмутимость. Спингарн больше не видел признаков беспокойства, которые раньше делали её такой несчастной.
— Этель просила передать вам, чтобы вы были готовы, — скоро вас отправят назад!
— Ты уже говорил.
— Назад на Талискер.
— Тоже говорил.
Машина снова погрузилась в неизведанные глубины испуганного удивления.
Вкусный завтрак превратился в груду жалких угольков. Машина намекала на что-то ужасное.
— Этель сказала, что жалеет.
— Знаю.
— И ещё она сказала, что на этот раз вам не удастся сбежать. Они вписали что-то в ограничения, так что вы больше не сбежите. Вам придется вернуться на Талискер и опять стать Куратором!
Связь.
Со мной.
— Талискор — моя задача, — произнес Спингарн. Связь восстановилась.
— Я был Куратором Сцен!
— О да, — подтвердила машина. — Куратором Сцен па Талискере.
— Куратором Сцен на Талискере! Кошмар.
— Так утверждает Отель.
— Она должна была так сказать.
Этель. Она жаловалась не переставая. И он бросил её, когда отправился в длинные тоннели, отчаянно цепляясь за кассету памяти, — она позволила бы ему получить допуск в ту Сцену, в которой появится вакансия для человека с его психическим уровнем!
— Я обещал взять Этель с собой.
— Я не знал.
— Я не смогу взглянуть па Сцены Талискера — и никто не сможет! Они… ужасны!
— Да.
— Но зачем меня посылают туда, если Управление по борьбе с катастрофами не могло навести порядок! Почему меня?
— У меня есть информация.
Спингарн снова увидел робота. Он дрожал от страха и негодования — он был испуган тем, что ему не удалось скрыть от самого себя связь между собой и Сценами Талискера. Спингарн чувствовал одновременно ужас и невыразимое восхищение, когда думал о Сценах. Все вместе заставляло его слушать робота, хотя больше всего он хотел избежать ужасных и неизбежных слов.
— Я слушаю.
— Ты был тем, кто реставрировал Сцены Талискера. Спингарн резко вскочил и побежал.
Глава 8
Спингарн бежал от того, что совершил.
«Талискер — моя задача», — сказал он за четверть часа до того. Подсознательное воспоминание, которое предшествовало откровениям маленького робота. Он, Спингарн, или тот, кем он был, — он создатель Сцен Талискера!
И потому он бежал.