Прекрасным теплым июльским днем они прибыли в Компьенский лес. Лучи солнца пробивались через ветви на верхушках деревьев, отбрасывающих легкую тень на поляну, где потеющие инженеры вермахта наконец поставили старый спальный вагон — вещественный символ величайшего поражения Германии. В нем представители кайзера в 1918 году были вынуждены подписать акт о капитуляции, выслушивая хладнокровные угрозы маршала Фоша. Чтобы вывести вагон из музея, где он хранился, немецкие инженеры проломили стены здания и, поставив вагон на рельсы, подвели его в то самое место, где в 5:00 утра 11 ноября 1918 года маршал Фош, этот невысокий галльский петушок, пережил свой самый большой триумф.
Теперь сюда вернулся человек, который был тогда лишь скромным гефрайтером. В тот момент, когда передали новости о капитуляции германской армии, он лежал раненый в мюнхенской больнице. Услышав эти новости, он тогда заплакал и сквозь слезы поклялся, что отомстит за позор Германии — если потребуется, при помощи оружия. И всего за шесть недель он сделал то, на что союзникам в Первую мировую войну потребовалось целых четыре года. Франция была разбита, а британцы сбежали с континента, забрав с собой лишь то, что смогли унести.
Ровно в 3:15 пополудни все тот же экс-гефрайтер прибыл на место в большом черном «мерседесе». С ним были те самые люди, которые помогли ему осуществить его месть. Он вступил на поляну, возглавляя блестящую свиту высокопоставленных офицеров и партийных лидеров; его походка была плавной, голова триумфально поднята.
Стоя по стойке «смирно» позади Гейера, фон Доденбург видел, как внимание фюрера было внезапно привлечено большим гранитным блоком, который французы установили за двадцать два года до этого, чтобы отпраздновать свою победу. Он остановился, а затем медленно приблизился к нему и прочел позорную надпись, которую фон Доденбург знал наизусть, как будто она была выжжена огнем в его сердце.
ЗДЕСЬ ОДИННАДЦАТОГО НОЯБРЯ 1918 ГОДА БЫЛА ПОВЕРГНУТА В ПРАХ ПРЕСТУПНАЯ ГОРДЫНЯ НЕМЕЦКОЙ ИМПЕРИИ, ПОБЕЖДЕННОЙ СВОБОДНЫМИ НАРОДАМИ, КОТОРЫХ ТА ПЫТАЛАСЬ ПОРАБОТИТЬ.
Молодой офицер увидел своего фюрера вблизи. Гитлер медленно отступил. Поставив руки на бедра, расправив плечи и расставив ноги в сапогах на ширину плеч, он смерил гранитный блок взглядом, полным величественного презрения.
В тот момент фон Доденбург почувствовал, что он никогда не сможет предать этого человека, предназначенного для Германии самой судьбой. Он понял, что последует за ним до самого конца.
Пухлый человек с редеющими волосами, похожий на бывшего боксера-средневеса, подошел вплотную к фюреру и что-то прошептал ему на ухо. Это был Борман, секретарь Гесса, который занимался протокольными вопросами. Гитлер выслушал его, затем кивнул и, повернувшись, подошел к небольшой группе мужчин в форме СС, выстроенных на краю поляны.
Штурмбаннфюрер Гейер представил свою роту.
Гитлер поблагодарил его хриплым голосом. Затем он устремил долгий взгляд на их молодые лица. Фон Доденбургу показалось, что прошла целая вечность. Затем темные глаза фюрера смягчились. В них заблестела, рождаясь, слеза, которая затем покатилась по щеке.
— Осталось всего двадцать человек, штурмбаннфюрер Гейер? — спросил он ломающимся голосом.
— Да, мой фюрер, — рявкнул Гейер.
Фюрер тряхнул головой, чтобы избавиться от слез.
— Мои бедные храбрые солдаты, — прошептал он почти что про себя. — Бедные, храбрые солдаты!
Он взял себя в руки и, хотя время поджимало, настоял на том, чтобы пожать каждую руку, внимательно глядя каждому в глаза своим особенным, пристальным, проникающим в душу взглядом. Фон Доденбург едва смог подавить дрожь восхищения, гордости, страха — целый диапазон эмоций, которые невозможно выразить. Единственное, что он знал точно — то мгновение, когда Адольф Гитлер взял его за руку и посмотрел ему в лицо, стоило всех понесенных потерь.
Остальная часть краткой церемонии прошла как в тумане — награждение, слова похвалы, лестные слова фюрера «мои СС, элита нации», его обещание дальнейших великих свершений. А затем этот великий человек ушел.
Они мельком увидели его, когда он гордо сидел на стуле, который занимал сам Фош в спальном вагоне в 1918 году, ожидая прибытия остальной французской делегации.
Когда они начали усаживаться в автомобили, которые должны были отвезти их на летное поле в Орли для полета обратно в Гейдельберг, в Компьенский лес прибыли французы. Они выглядели побитыми, униженными и жалкими, несмотря на то, что на всех них была одета прекрасно сшитая зеленовато-голубая форма. Они выглядели, как представители отмирающей упаднической цивилизации, которая должна была погибнуть, и словно понимали это. Фон Доденбург бросил на них один быстрый взгляд, а затем торопливо отвел глаза. Смотреть на французов было неприятно.
* * *