Простой, общительный, Мартынов быстро сблизился с людьми. Человек отваги и риска, он рвался туда, где было труднее и опаснее. Комсомольцы шли за ним, как говорится, в огонь и в воду. На его груди уже были ордена и медали.
Но особенно его талант раскрылся, когда он стал комсоргом полка. В Мартынове удачно сочетались трезвый ум и незаурядная смелость, озорство и скромность, острый юмор и душевность.
Помню — это было на берегу Миуса, — боевые друзья Сигал, Овтин и Масюк сплели лапти и подарили их юной санитарке, за которой все трое ухаживали. Мартынов знал о затее товарищей и не отговорил их. Видимо, считал, что, где молодость — там и шутки. Но «любовь» обиделась, заплакала и пожаловалась мне на бестактность «мушкетеров», как звали в полку Сигала, Овтина и Масюка. Я сказал об этом комсоргу. Мартынов улыбнулся:
— Ничего, уладим.
И уладил.
Однако вернусь к митингу на кургане Саурском. Речь Мартынова мне запомнилась. Он призывал гвардейцев мстить врагу за насилие над советскими людьми, за разрушенные города, шахты, разбитые станции и железнодорожные пути, разграбленные села и поселки.
В Донбассе тогда жили мои две сестры. Я ничего нс знал о судьбе родных. И, естественно, волновался за них. Жена в последнем письме сообщила, что она с сыном уехала из Сталино (ныне Донецк), когда город бомбили и обстреливали из дальнобойных орудий.
Комсорг говорил гневно, страстно. Его тоже война разлучила с матерью и сестрой. Дорога к его родному Кировограду лежала через Донбасс.
Участники митинга дали клятву как можно скорее освободить «всесоюзную кочегарку».
Утром 2 сентября ко мне прибыл офицер связи. Он привез приказ на наступление. Люди, машины пришли в движение. И вот колонны полка запылили на дорогах. С неба нас прикрывала авиация. Гитлеровцы откатывались на запад, не всегда оказывая серьезное сопротивление.
С болью в сердце проходили мы мимо развороченных шахтных надстроек. Когда-то здесь все кипело, дышало жизнью: скрипели блоки подъемников, звенели вагонетки и на верху террикона вечером красная лампочка извещала о трудовых победах горняков.
К вечеру полк занял Благодатную. Рядом виднелась окраина города Иловайска с его заводскими трубами и столбами дыма от пожаров. Это крупный железнодорожный узел: отсюда ветки бегут по всему Донбассу. И конечно, противник поспешно подбросил сюда свежие силы с приказом удержать Иловайск.
Времени для подготовки к штурму — одна ночь. Решил немедленно организовать разведку. Старшина Сергей Кораблев готов был сам отправиться на поиск, но Мартынов предложил послать комсомольца П. II. Плавадских. Молодой разведчик, не по летам спокойный, сосредоточенный, внушал к себе доверие с первого взгляда. И я согласился с этой кандидатурой. Алехин поставил перед ним задачу — разведать огневые точки противника, расположение его частей и нащупать наиболее слабое место в обороне. О маскировке, сигнализации, составлении схемы с ним побеседовал помощник начальника штаба Николай Михайлович Виноградов.
Всю ночь мы готовили подразделения. С Иваном Алексеевичем Алехиным разработали план атаки. В нашем распоряжении имелась схема города и окрестностей Иловайска, которую Виноградов составил с помощью местного жителя.
Рано утром вернулся Плавадских. Удачно проникнув в неприятельский тыл, он добыл интересующие нас сведения. Теперь мы знали, где располагаются подразделения и огневые точки гитлеровцев, откуда лучше всего подойти к Иловайску. Его обороняли два пехотных батальона с двумя дивизионами артиллерии и четырьмя минометными батареями. В резерве имелись танки и самоходные орудия.
В 7 часов утра взлетела зеленая ракета. Артиллеристы трех полков открыли прицельный огонь. Иловайск прикрывала укрепленная высота 213.6. По ней сейчас и били все пушки и минометы нашего полка.
Снайперскую стрельбу на этот раз показали расчеты Масюка. Прямыми попаданиями они уничтожили три огневые точки.
Но вот в небо взлетела красная ракета, и гвардейцы ринулись на высоту. Ожил крупнокалиберный пулемет немцев. Его быстро подавила минометная батарея Сигала. Постепенно разгораясь, бой принял упорный и ожесточенный характер.
Только к вечеру 3 сентября основные силы части прорвались к северо-восточной окраине Иловайска. Здесь мы снова натолкнулись на сильно укрепленную полосу обороны. Встал вопрос: как быть дальше? Мы знали, что в городе осталось много мирного населения. Сигал заявил мне:
— Александр Андреевич, артиллерийский налет, конечно, эффективен, но там же дети, женщины. Да и ущерб городу нанесем большой. Как-то надо иначе…