— Спасибо, от всех нас, местных жителей, спасибо.
— За что, отец?
— Как за что? За то, что супостата не пускаете. За стойкость вашу, мил человек. Эвон сколько нахлопали германца-то! — Старый матрос, кивнув в сторону почерневших остовов вражеских танков, продолжил: — Значит, товарищ командир, ждем вас? Наш дом крайний. Вон тот серый, с белыми наличниками на окнах.
— Придем, батя! Немного попозже и нагрянем. Фрицы свое получили, утихомирились. Теперь до утра не полезут.
С наступлением темноты артиллеристы группами наведались в дом старика. Женщины угощали воинов разваристой картошкой, солеными огурцами, чаем. Просили не оставлять их под фрицем.
Васнецов смотрел на этих радушных людей, и доброе чувство рождалось к ним. Старик держался с достоинством, редко вставлял в разговор фразу-другую, как сведущей в военном деле человек.
— Пока не израсходованы все возможности и не будет приказа командования, стойте, сынки.
На прощание старый матрос пожал руку Васнецову, сказав:
— Берегите честь русского воина.
Утром обстановка осложнилась. Фашисты бросали в бой все новые и новые силы. В батареях кончились снаряды. Гитлеровцы начали обтекать оборону полка, перерезали дороги в тылу. Вечером командование часта приняло решение вывести из строя орудия, тягачи, автомашины и с боем прорываться к заливу в направлении рыбозавода. Там артиллеристов должны были встретить катера и переправить в Геленджик или Голубую Бухту.
Трудно было расставаться с техникой. Васнецов все тянул с подрывом орудий. Ожидал, что, возможно, отменят распоряжение.
На огневую взвода прибежал Чигрин:
— Ты что, Васнецов! Фашистам орудия и тягачи хочешь оставить? Фрицы еще днем отрезали нам все пути-дороги, рассекли оборону в нескольких местах и теперь ждут рассвета, чтобы с нами разделаться.
— Жалко. Сам знаешь, не густо у нас пока с артиллерией.
— Не хуже тебя знаю, — глухо обронил Чигрин. — Но пойми, не прорвемся мы с техникой. Принято решение, есть приказ.
В полночь на огневой прогремели взрывы. В ответ фашисты резанули из всех видов оружия. Минут пятнадцать нельзя было даже головы поднять. Чигрин со вздохом обронил:
— Психуют фрицы. Снарядов бы нам! Эх и показали бы, Николай, немчуре, где раки зимуют! Как морские пехотинцы? Им тоже приказ есть на отход?
— Жаль ребят, многие погибли, лейтенант их тяжело ранен…
Поздним вечером во взвод принесли командира роты морских пехотинцев. В крови, одна нога выше щиколотки оторвана. Лейтенант открыл глаза, отыскал Васнецова: «Баста, младшой, — зашептал он, — почти вся рота полегла. Останешься жив, передай нашим — дрались до последнего».
Викторов заскрипел зубами, вытянулся и затих. Его лицо как-то сразу заострилось. Разбросав большие жилистые руки, он лежал на не успевшей еще остыть земле. На лице ни боли, ни тени страха — лишь спокойствие и удовлетворение. Словно отдыхал после трудного пути. Николай смотрел на этого не унывавшего в жизни лейтенанта, и гордость переполняла его. Каким мужеством должен обладать человек, чтобы выдержать весь этот нахлынувший ад! Видеть превосходство противника, гибель товарищей и не терять самообладания. Такое по плечу только сильному духом, герою.
— Документы есть у него? Нужно передать по назначению.
— Ничего у него не оказалось. Знаю, звать Дмитрием. И всё…
— Да, геройский мужик, — глухо проговорил Чигрин. — Дрался до последнего. — Григорий Матвеевич взглянул на циферблат часов. — Пора поднимать людей, майор Крюков ждет.
Начальник штаба полка Василий Иванович Крюков координировал действия батарей. После выполнения задачи ожидал воинов на месте сбора — в неглубокой балке за кладбищем.
Противник на некоторое время ослабил огонь. Чигрин подал команду на выступление взводов. Унося с собой раненых, двинулись к месту сбора.
Километра через полтора Васнецов со своими бойцами присоединился к основным силам батареи. Вместе двинулись на прорыв. Молча, без единого выстрела они, словно призраки, возникли перед гитлеровцами, пустили в ход штыки, приклады, ножи.
От противника оторвались благополучно. Вскоре десантные катера подобрали артиллеристов и доставили к месту назначения.
В третьей десятидневке сентября полк совершил марш и сосредоточился в районе поселка Приморского. Здесь несколько дней батареи полка поддерживали огнем 383-ю стрелковую дивизию генерал-майора Провалова.
Остается добавить, что на мемориальной стеле в городе-герое Новороссийске среди частей, оборонявших город, выбито наименование 530-го истребительного противотанкового артиллерийского полка.