Нужно было остановить и отбросить врага. В бой постепенно втянулись все батареи 530-го артполка.
Октоберфельд — необычное для русской стороны название. Здесь жили немецкие колонисты. Покинувшие Германию в поисках работы, они осели в разных местах России. Первая мировая война сдвинула со своих мест миллионы людей из разных концов планеты. Новая волна немцев — пленные, а затем их семьи — осталась в местах, некогда облюбованных земляками. Переняв обычаи народов России, переселенцы ревностно берегли и свои. Вокруг усадеб — изгороди. Бомба, снаряд, мина, попадая в кирпичные строения, взметали вверх желтую пыль.
Жителей в Октоберфельде, по сведениям разведки, было мало. Основная часть еще до подхода фашистских войск эвакуировалась в глубь страны, почти все, кто остались, разбрелись во время оккупации; немногочисленные же гитлеровские прихвостни разбежались при подходе советских войск: понимали, что за содеянное придется отвечать полной мерой.
Бой за село продолжался несколько суток. Стволы орудий иногда нагревались так, что до них нельзя было дотронуться. Сутками висела над землей пыль от разрывов мин и снарядов.
Противник старался овладеть инициативой, пробовал контратаковать в разных местах, несмотря на значительные потери.
В один из дней гитлеровцы особенно бесновались. Четыре контратаки подряд отразил кавалерийский эскадрон, который поддерживали артиллеристы. Комэск, худощавый капитан лет сорока пяти, пришел на батарею Чигрина под вечер и, глядя на горящие вдали бронетранспортеры, проговорил глухо:
— Лизуть напролом, як будто билыны объилысь, собачьи диты. Сотни тры ныни положилы в зэмлю…
Капитан до войны бригадирствовал в одном из украинских колхозов, на словцо был резок.
— Престиж держат, — задумчиво ответил Чигрин. — Небось, наговорили землякам о своей непобедимости, а теперь драпать приходится. Спесь-то она у гитлеровцев еще не выветрилась. Ну и приказ.
— Да-а-а, прыказ. — Капитан разгладил усы и с болью в голосе произнес: — Хлопцив моих жалко. Ныни сорок чоловик загубыв. Мисця соби нэ нахожу. Пройдэ з наших полив вийна, а хто орать, сиять будэ, стоять у станка, працювать в шахти?
Видно, наболело у человека, требовалась разрядка.
В ходе боев мало говорят об инициативе. Сама обстановка заставляет людей проявлять смекалку, находчивость, или, как любил выражаться старшина Капшуков, думать головой.
Правда, несколько атак сорвали фашистские танки. Обыкновенно они появлялись, как только советские подразделения поднимались из траншей. Бронированные машины врага занимали заранее подготовленные позиции и били из пулеметов и орудий в упор.
— Жалуются на нас кавалеристы, — вызвал к себе старшего лейтенанта Андрея Борисенко командир полка. — Докуда нам обедню будут портить фашистские танки? Или не способны мы ничего сделать?
Командир батареи вздохнул:
— Далековато до них.
— На то мы поставлены, чтобы и черта перехитрить, и фрицев бить. Завтра в шесть конники атакуют, дорога для них должна быть расчищена. Поняли меня, товарищ старший лейтенант?
— Так точно, понял.
— Вот и хорошо.
Ночью Борисенко выдвинул вперед расчет старшего сержанта Девисилова чуть ли не к самому переднему краю. Номера замаскировали орудия. Как и ожидалось, фашистские танкисты завязали дуэль с открывшей по ним огонь батареей. Этим и воспользовался Девисилов. Пока немцы поняли, откуда грозит опасность, старший сержант успел поджечь танк. Командир орудия знал: в его распоряжении считанные секунды.
— Вася! — обернулся он к наводчику. — Лупи левого.
Лукошкин навел орудие на двигающейся танк, взял упреждение.
— Огонь!
Снаряд угодил в гусеницу. Танк начал разворачиваться на месте. Вторым выстрелом расчет поджег его.
Фашисты открыли огонь по орудию Девисилова. Это позволило эскадрону зацепиться за несколько домов. Затем захватили еще. К вечеру противник вынужден был оставить село. В Октоберфельде был захвачен обоз с боеприпасами и продовольствием.
Дальше продвижение пошло сравнительно успешно. В эти дни, в бою за небольшой хутор, Васнецов временно вступил в командование шестой батареей. Конники сосредоточивались для атаки. По боевым порядкам вела огонь артиллерия противника, в воздухе висела вражеская авиация.
— Надеюсь на тебя, Васнецов, — пожал на прощание лейтенанту руку командир полка. — Знаю, нелегко придется. Взводные — сержанты. Держись. После боя разберемся, утрясем штаты. — И майор Ивановский заторопился в штаб.