— Бывало, в воскресенье разбегутся ребятишки гулять. Зейнаб придет из кухни — разрумянившаяся, довольная. Начинает рассказывать о соседях. А я как бы про себя говорю: «Не пойти ли мне в город? Пивком побалуюсь, да и мужик я вроде в силе». Вижу, жена шасть за шкаф и тянет грудным голосом: «Когда ты, ирод, насытишься, боров окаянный?»
Взрыв хохота заглушил слова Халилунова.
— Ну и дает! — крутанул головой старший сержант Васев. — Тонко подошел!
А Халилунов как ни в чем не бывало:
— Ну, значит, потом Зейнаб приносит загодя припасенную бутылку пива. После идем семьей в город. Чего еще нужно мужику в моем возрасте?
Шутки, конечно, все это. Но без них тяжелей был бы лихой солдатский быт. Да и хмурый, угрюмый боец — не боец.
Противник заранее готовил Восточную Пруссию к обороне, особенно в последние месяцы, когда гитлеровская верхушка поняла, что крах в войне неминуем. Начались интенсивные работы по совершенствованию системы долговременных укреплений. Местность была очень удобная для этого: многочисленные холмы и озера, болота и реки, каналы и лесные массивы позволяли надежно прикрывать промышленный район.
Из разведданных было известно: с осени противник модернизировал старые укрепления, создал полевую оборону, в систему которой вошли Ильменхорстский, Летценский, Алленштейнский, Хейльсбергский и Торуньский укрепрайоны, а также старинные крепости. Использовались прочные каменные строения многочисленных фольварков и крупных населенных пунктов, связанных между собой хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог. Говорили, что в городах Шталлупенен, Гумбиннен, Инстербург, Беляу, Фридлянд, Прейсиш-Эйлау, Кёнигсберг и других даже подвалы были подготовлены для стрельбы из орудий и пулеметов.
Населению Восточной Пруссии внушалось: русские будут уничтожать всех или ссылать в Сибирь. Старики и подростки, способные носить оружие, зачислялись в фольксштурм. Геббельсовская пропаганда твердила: если все население станет на защиту своих земель, проявит присущую нации стойкость, русские не прорвутся.
Понимая сложность предстоящей задачи, советские воины продолжали изучать передний край противника, совершенствовали огневую выучку, сколачивали подразделения. В эта дни в полк часто приезжали представители штаба артиллерии, политического отдела 28-й армии. Почти ежедневно бывали в батареях командир полка подполковник Данильченко, его заместитель по политической части подполковник Синельников, начальник штаба полка подполковник Иванов, офицеры штаба Зайков, Спитковский, Тепляков. Они помогали готовить личный состав к предстоящем боям.
В предновогодний вечер на огневую позицию батареи Васнецова прибыли подполковник Данильченко и старший лейтенант Спитковский. Днем выпал снежок. Командир и комсорг полка, любуясь обновленной природой, долго вслушивались в тишину переднего края.
— Николай Петрович, молчат фрицы, — повернулся к Васнецову подполковник Данильченко.
— Затаились, товарищ подполковник. Побросали ракеты и угомонились. Даже дежурные пулеметы не подают голосов.
— Надеются, что мы их не побеспокоим. Устал немец, устал. Однако будь начеку. Как с елкой для ребят?
— Есть, товарищ подполковник, елка, в батарейном блиндаже установили.
— Собери туда всех свободных от несения боевого дежурства.
Зашли в батарейный блиндаж. Пахло хвоей — разведчики выложили пол сосновыми и еловыми ветками. На походном столе разместилась аккуратная елочка. И хоть не было на ней игрушек, золотой и серебряной мишуры, она да еще невесть откуда взявшиеся свечи придавали помещению праздничный вид.
— Уютно! — похвалил командир полка.
— Чем богаты, товарищ подполковник…
— Ничего, расколотим фрицев — и заживем. По-настоящему заживем!
— Скорее бы…
— Понимаю тебя, Васнецов. Хорошо понимаю. Но ведь недаром говорится: каждому овощу свой срок. Сам видишь — идет подготовка, командование уточняет свои планы. Наше с тобой дело их выполнять. Вижу, что и бойцы все хорошо понимают. Оборудовали четыре огневые для стрельбы прямой наводкой, три — с закрытых позиций. Все сделано на славу!
Командир полка посмотрел на Спитковского.
— Комсорг, надо, чтобы все в полку знали о делах третьей батареи. Люди этого достойны.
— Будут знать, товарищ подполковник. Выпустим листок-молнию, расскажем о них на собраниях.
— Вот и добро! Дерзай, комсомолия!
В блиндаж вошел старшина батареи старший сержант Плиц, попросил разрешения у командира полка обратиться к Васнецову.
— Товарищ старший лейтенант, свободный от дежурства личный состав прибыл.