Орудие Семена Васева провалилось в запорошенную снегом воронку из-под авиабомбы. Начали его вытаскивать. Наличных сил явно не хватало, хотя в расчетах подобрались ребята один к одному.
— Эх, Халилунова бы сюда!
— Кто там меня вспоминает? — послышался из темноты голос Халилунова.
Адут, пробегая мимо, услышал свою фамилию и поспешил на выручку.
— А ну, братцы, взяли! — приглушенным баском начал он, упираясь ногами в скос земли.
Бойцы поднатужились, орудие качнулось и на солдатских плечах и руках поползло к краю воронки. Халилунов продолжал:
— Еще, ребятки! Еще немного, еще чуть-чуть! Пошла, поехала, милая!
Общими усилиями орудие вытащили. Вытирая вспотевшие лица, номера расчета с наслаждением вдыхали ночной воздух. Командир орудия Васев положил руку на плечо Халилунова:
— Спасибо тебе, браток, выручил! Наши сегодняшние фронтовые считай своими.
— Ну вас, — отмахнулся Халилунов и, набросив на плечи полушубок, побежал догонять своих.
К рассвету батареи благополучно выдвинулись к переднему краю. Плотная пелена тумана по-прежнему укрывала округу. Все ждали начала артподготовки, но ее не было, хотя и миновало назначенное время. Напряжение достигло предела.
— Всегда так, — донесся до Васнецова из ячейки голос командира взвода управления лейтенанта Ивана Акасимова. — После покоя, тишины жди подвоха.
— Ты это о чем, Иван Николаевич?
— Да все о том же. Удалось скрытно и без потерь выдвинуться. Теперь вот туман мешает.
Наконец началась артподготовка. Советские орудия обрушили на позиции противника сотни тонн металла. С каждой минутой огонь усиливался. В дело включилась артиллерия армии, корпусов, дивизий, полков. Настал черед и орудий прямой наводки.
— Огонь! — продублировал команду телефонист.
Земля раскалывалась от разрывов. Вражеские позиции закрыло всплесками огня и клубами дыма. Над ними взлетали бревна, комья земли и снега. Снаряды разных калибров кромсали инженерные сооружения гитлеровцев. От грохота заломило в ушах.
— Несладко фрицам приходится. Ох несладко!
Обернувшись, Васнецов увидел Акасимова, согласно кивнул ему. Он и не предполагал, что такое количество артиллерии стянуто к месту прорыва. Даже здесь, чуть ли не в километре от первой немецкой траншеи, под ногами вздрагивала земля, а каково было фашистам там, где все рушилось и горело. В этом огненном смерче трудно было уцелеть.
В дело включались все новые силы артиллерии. Последние минуты обработки переднего края гитлеровцев были особенно напряженными. По фашистам наносили удар гвардейские минометы.
Еще не смолкли залпы «катюш», а над обороной гитлеровцев зависла советская авиация. Двигаясь волнами, штурмовики сбрасывали боевой груз на позиции противника. Затем артиллерия принялась долбить врага в глубине его обороны.
В ходе артподготовки неплохо работали орудия прямой наводки батарей полка. Расчет старшего сержанта Ильи Фадеева уничтожил закопанный танк и бронетранспортер, старшего сержанта Давида Хайткина — противотанковую пушку врага.
Успех сопутствовал всем подразделениям полка.
Под грохот канонады поднялись в атаку стрелковые батальоны. Ответных выстрелов не последовало. Передний край гитлеровцев оказался настолько перепаханным снарядами и бомбами, что живого места на нем не было.
Вскоре в тыл потянулись группы пленных. Немолодой унтер-офицер, обхватив голову руками, причитал: «Капут… Капут… Капут…» Старший лейтенант Васнецов, провожая его взглядом, невольно вспомнил первые бои, в которых ему довелось участвовать, довольные лица фашистов, их похвальбу о скорой победе.
Противник попытался оказать сопротивление в глубине обороны.
На одном из направлений стрелковой роте преградило путь штурмовое орудие противника. Расчет сержанта Василия Галая вступил с ним в единоборство. Снаряд угодил в боеукладку немецкого штурмового орудия. На воздух взлетели ящики, куски железа. Пехотинцы, ликуя, двинулись вперед.
Тем временем бойцы расчета соседнего орудия заставили замолчать вражеский пулемет. Геройски действовал наводчик сержант Константин Милашин. Он не раз отличался в боях смелостью, находчивостью, сноровкой. Товарищу учились у него поражать цель с первого выстрела.
Накануне прорыва Милашина приняли в партию. Коммунисты батареи немало хорошего сказали о нем. Взял слово и Константин.
— Скоро мы пойдем в бой. Ваше доверие оправдаю. Буду бить фашистскую нечисть, не щадя жизни. Пусть знают — нет им пощады.