Перед батареей старшего лейтенанта Андрея Борисенко фашисты появились утром. Колонна шла по шоссе темно-зеленой массой, заполняя не только проезжую часть, но и обочины. Впереди двигались офицер с поднятым белым флагом и два солдата.
— Никак, идут сдаваться? — тронул комбата за плечо комсорг капитан Марк Спитковский.
Борисенко продолжал рассматривать в бинокль врага, с ответом не торопился. Что-то настораживало его: то ли непрекращающийся гул боя на рубежах соседних батарей, то ли рокот двигателей боевых машин, замыкавших выползавшую из лесу колонну.
— Кто знает, — размышлял вслух офицер, — что у гитлеровцев на уме.
— Да ты не сомневайся, Андрей, — нетерпеливо продолжал Спитковский. — Дай-ка лучше пару солдат, и пойду принимать капитуляцию. Эх, фотоаппарат не прихватил. Хорошая память осталась бы о конце войны.
— Не рано ли, комсорг, размечтался?
— Да ну тебя. Смотри, сколько немцев. Почитай, свыше полутысячи. И без единого выстрела сопроводим в штаб. Вот увидишь.
— Хорошо, — немного поколебавшись, согласился комбат. — Выделю ребят, однако будь осторожен. В случае чего действуй по обстановке. Да и мы рядом, прикроем.
Борисенко посмотрел на стоявшего в траншее командира взвода управления старшего лейтенанта Кровицкого:
— Боря, выдели двоих в распоряжение Спитковского. Да попроворнее. Пойдут капитуляцию принимать.
Вскоре разведчик и связист вместе с комсоргом полка, провожаемые молчаливыми взглядами товарищей, двинулись навстречу вражеской колонне. Шли посредине дороги. Твердо, уверенно, как и подобает советскому солдату, хотя тревожный холодок сжимал сердце.
Гитлеровцы все ближе и ближе. Уже видны их лица — худые, озлобленные.
— Кажется, пронесло, — облегченно вздохнул Спитковский.
Но тут неожиданно гитлеровский офицер опустил белый флаг.
Колонна на глазах начала рассыпаться. Застучали выстрелы, в воздухе засвистели пули.
— Ложись! — крикнул Спитковский.
Парламентеры бросились к придорожным кустам. Пули, сбивая с кустарника листву и сучья, ложились все ближе и ближе. Спитковский упал в канаву, ушиб колено, но даже не поморщился от боли. И тут же обернулся к бойцам:
— Не задело, ребята?
— Нет, — послышалось в ответ.
— Тогда к бою.
«Попали, как кур во щи, — досадовал Марк. — Недаром предупреждал нас Андрей. Ничего, выдюжим. Оружие есть. Да и наши в обиду не дадут».
Как бы в ответ на его мысли по фашистам ударили орудия батареи, со стороны боевого охранения застучали пулеметы и автоматы, отсекая путь фашистам, бросившимся навстречу группе.
— По пехоте!.. Осколочным, — командовал старший сержант Владимир Фалько, — огонь!
— Получайте! — изо всех сил нажимал на спусковой рычаг наводчик орудия красноармеец Василий Карпенко.
Рядом вело огонь орудие старшего сержанта Владимира Сенатского. Наводчик орудия красноармеец Иван Задорожный, посылая по гитлеровцам снаряд за снарядом, приговаривал:
— Это вам за подлость, за наших ребят, сволочи!
Борисенко беспокоило положение группы капитана Спитковского. Фашисты все ближе и ближе подбирались к месту, где она залегла. У ребят вот-вот кончатся патроны — пошли-то налегке.
Комбат окликнул старшего лейтенанта Кровицкого.
— Боря, остаешься за меня. Я — к Спитковскому. Прикрой нас.
По пути к парламентерам комбат взял разведчиков из взвода управления, двух номеров из расчета старшего сержанта Сенатского. К месту схватки прибыли, когда гитлеровцы обходили группу Спитковского с флангов, намереваясь взять всех в плен.
— Шалишь, гад! — полоснул Борисенко очередью по скапливающемся в небольшой выемке гитлеровцам.
Рядом стучали автоматы Задорожного и других бойцов. Под натиском группы Борисенко немцы отхлынули к небольшой рощице.
— Живы, бродяги? — устроился рядом со Спитковским Борисенко.
— Живы! — обернулся к нему комсорг. — Спасибо, вовремя подоспел. Патроны были на исходе, а фашисты лезли и лезли.
Короткими перебежками Борисенко и Спитковский начали отводить людей назад, к батарее. В это время со стороны пересечения железнодорожного полотна и грунтовой дороги донеслась пулеметная очередь. К ней тут же присоединилась автоматная дробь.
«Трубицын! — мелькнула мысль у комбата. — Он там с ребятами».
Борисенко обернулся к Спитковскому:
— Я туда, к ним.
— Хорошо, Андрей, давай!
Борисенко и солдаты поспешили туда, к месту боя.