– запела вдруг из открытой форточки Пугачёва.
Кто это там шлак всякий врубает на всю катушку с утра пораньше?! Я хотел было выскочить из-под кровати, высунуться в окно и начать скандалить, но тут же понял, что это ещё одна уловка работников органов. Хотят меня выманить так! Думают, я морду покажу им из окна! Хотят убедиться, что дома! Ну нет уж! Я, сатрапы, вам не сдамся! Нет меня дома – и всё тут!..
Ещё минут десять я героически лежал под кроватью, терпя звонки и Пугачёву одновременно. Потом телефон замолчал. В дверь ломиться тоже вроде перестали. Впрочем, я не был уверен в том, что толпа на моей лестничной клетке рассосалась, – и проверять не спешил.
Пришла мысль: если всё-таки ворвутся, надо быть готовым. Уничтожить все улики, указывающие на мою антисоветскую деятельность. Потом пришла вторая мысль: нет таких улик. Да и деятельности антисоветской за мной не числится. Единственное, что вроде как связывает меня с диссидентами, это телефонный номер Инсарова, записанный на куске газеты. Тут пришли и третья мысль: а ну-ка, позвоню-ка Константину. Интересно, забрали его или нет.
Я набрал.
– Алло! – сказал Инсаров.
– Привет. Это Серёга. Ты там как?
– Да нормально. Просыпаюсь вот… А ты как? Что звонишь-то? Случилось, что ль, что-то?
Ясно, то есть, к нему не пришли… Значит, либо пришли только ко мне, потому что посчитали меня самым опасным, либо пришли ко всем, кроме Константина. Потому что он сам им и стукнул… Впрочем, сейчас обратиться мне всё равно больше не к кому…
– Слушай, Костя, тут ко мне какая-то толпа народу заявилась…
– В смысле?
– В прямом. Они в штатском…
– То есть, думаешь, из органов они?
– Не знаю… – Следовало всё же не запугивать Инсарова уж слишком-то. Лучше было использовать его для разведки. – Нет, наверно, не из органов… Не думаю… Наверное, какие-то придурки… Только я их опасаюсь… Слушай, а можешь по дружбе узнать, кто такие? На тебя-то им, наверно, всё равно…
– Ладно, не вопрос, – сказал сосед.
Я положил трубку и через несколько минут услышал на лестнице какие-то шаги – наверно, его. Потом внизу раздались какие-то голоса. А дальше пошло томительное ожидание.
«Его арестовали», – понял я.
А может, это он им и был нужен? Может, ко мне по ошибке они заявились? Я-то что? От меня ничего не зависит. А Инсаров – он-то знатный антисоветчик!
Значит, есть шанс, что сейчас они заберут его и на том удовлетворятся…
Может быть, уже и безопасно…
Сейчас досчитаю до ста и в окно посмотрю.
Один… Два…
Зазвонил телефон.
– Да!
– Слушай, – сказал Костя. – Это всё из монтажного техникума народ. Говорят, на похороны Марии Ивановны. Она, что, умерла? Ты ж сказал, что они все на отдых уехали.
– Так и есть! – ответил я мгновенно, начиная вспоминать, как началась вся эта тема про смерть бабки. – Это кто-то, наверно, так зло пошутил. Может, они ей звонили, да попали не туда, а им там и ляпнули, мол, умерла. Ведь так может же быть?
– Может, – согласился Константин. – Так, наверно, и было.
– Слушай, а можешь еще раз к ним выйти, сказать, что всё это ошибка? Я тут долго претворялся, что не дома, неудобно как-то будет…
– Ладно, – вздохнул Констатин. А потом то ли в шутку, а то ли не очень добавил: – Но ты мой должник!
– Согласен, – сказал я.
Потом положил трубку и подумал: «Должник, как же! Ещё не хватало быть должным таким, что Союз развалили!».
15.
Очухавшись после вторжения бабушкиных коллег, я отправился на поиски жратвы.
И мне повезло!
В магазине я встретил говядину.
Правда, это были не самые привлекательные куски и состояли они в основном из костей. Но я где-то слышал, что кости для супа годятся.
Внезапно пришло понимание, что я не ел мамкиного борща уже целых четыре дня.
Ну и ну!
Таких перерывов в борще я не делал с тех пор, как меня отцепили от сиськи.
Что же делать? Снедаемый тоской по привычному супу, я решил сварить его самостоятельно. Набрал всего того, что нужно в борщ – или, по крайней мере, в моё представление о борще. Только вот сметану опять взять не удалось: бидона не было. Ну ладно. Из натуральных советских продуктов должно получиться ещё вкусней, чем при Путине со сметаной.
Подойдя к своему подъезду с полной авоськой, я сперва не обратил внимания на девочку-старшеклассницу, сидевшую на лавке у подъезда. Но, завидев меня, она встала и обратилась:
– Дяденька, простите! Вы из этого подъезда?
Я оглядел её. Коротенькая юбка, белые гольфики. Стрижка под Мирей Матье. Тяночка ну чисто для обложки бояр-аниме какого-то! Ко мне такие хорошенькие ещё ни разу первыми не обращались! Наверно, я ей нравлюсь… Лет-то ей, конечно, ещё мало, но, вон, сиськи уже выросли!