— Марго.
Снегирёва дрогнула, крепче схватилась за часики и уставилась на него. С коротким повторяющимся «ладно» она на выдохе, будто делая одолжение, отставила часы обратно, сложила руки в карманы, чем изрядно успокоила внутреннюю тревожность Сергея, и начала осматривать также прихожую. Разумовский приметливо следил за её взглядом и подмечал, как он особенно касался всяких вещей, предметов интерьера и снова и снова обращался к часам, оставленным на тумбочке — маленьким, из дешёвого пластика, где жёлтой стрелочкой обозначалось время будильника.
Сергей перебрал руками в карманах курточки, слегка сгорбился и нахмурился, вспоминая деятельность Вместе: Марго, помимо того, что была шумной и порой резкой, практически никогда не считалась с личными границами воспитанников. Взять для неё какую вещь в баторе, не получив разрешения, было не проблемой, как и постоянно подходить слишком близко, вторгаясь в личное пространство. Не были особыми препятствиями в баторе и кабинеты властных структур, и пространства досуговых, и чьи-то чужие комнаты — для Снегирёвой будто не существовало границ.
Ситуация поменялась летом, когда в китризке они поделили вещи и тайники под них. Марго после делёжки застыла потерянно и первое время лишь наблюдала за действиями других Вместе. Спустя больше получаса с подачи Волкова она сдалась и призналась, что не понимала, для чего всё это нужно. Сергея это удивило, что не сказать об Олеге — сосед тут же усадил её на стул и принялся пояснять, как казалось Разумовскому, простые прописные истины: личное пространство, личные вещи и границы и для чего нужно не только их иметь, но и соблюдать такие же других. Марго поведение поменяла: она стала сначала спрашивать, а не делать — хотя бы по отношению ко Вместе. Сергея же подобное ввергло в непонимание — он всегда считал, что подобные простые штуки знает каждый. Ситуация снова поменялась, когда Марго стала воровать в магазинах. Тогда Разумовский начал приглядывать за ней, опасаясь, что воровство войдёт в привычку и начнёт шириться в масштабах.
Двери скрипнули. Оба воспитанника уставились на Ольгу Петровну, причём Сергей подметил, как Марго вновь предельно внимательно принялась сверлить воспитательницу взглядом из недоверчивости или… из чего-то ещё?
— Спасибо, что доверились, дети. Вы поступили правильно. — Ольга Петровна больше смотрела на Сергея, потому и отвечать пришлось ему:
— Надеюсь, станет лучше.
— Обязательно. — Она помедлила, повернулась к Марго и улыбнулась ей, на что девчонка также выдавила из себя нечто наподобие улыбки. — Я могу собрать вам с собой бутербродов — скорее, вы не завтракали.
Сергей нахмурился, осмотрел прихожую и покосился на Марго. В желудке неприятно заныло — Вместе и вправду не только не явились в батор на завтрак, но и не перекусили чем-то из запасов. Однако Разумовского тревожил факт остаться здесь ещё на какое-то время, потому…
— Нет!
— Да!
Ляпнули и Марго, и Сергей почти одновременно и посмотрели друг на друга удивлённо. Сергей нахмурился, отвернулся и перехватил инициативу:
— Не стоит, Ольга Петровна, — он услышал рядом тихий разочарованный вздох, — мы зайдём на обратном пути в батор — там перекусим.
— Как хотите, тогда… Да, Маргарита?
Имя резануло слух, и Сергей знал — куда больше неприятности полное доставило самой носительнице его. Разумовский посмотрел на Марго. Она вытянула руку, подобно как в школе и, опустив её после вопроса, со всей напускной вежливостью поинтересовалась:
— Я могу воспользоваться уборной?
Грудь сжала тревога посильней. Сергей изучил взглядом прихожую, небольшой коридор, где в конце была дверь в другую комнатку, и глянул на воспитательницу, прикидывая, как же убедить её этого не делать.
Поздно.
— Конечно, — добродушно отозвалась Ольга Петровна. — По коридору и влево, там справа будет дверь.
— Спасибо! — Марго заулыбалась, словно совсем уже не обижалась на обозначение её полным именем, спешно скинула побитые ботинки и устремилась, куда подсказала ей Ольга Петровна: по коридору и влево. Сергею оставалось только проследить за ней, в тайне понадеявшись, что подруга не наделает глупостей.
Оставшись наедине с воспитательницей, Сергей почувствовал себя неуютно. И не то так же чувствовала себя Ольга Петровна, не то ощущение скованности от Сергея перекинулось на неё, но спустя пару минут Ольга Петровна произнесла:
— Я пойду поставлю чайник для лекарства.
Сергей кивнул, проследил за тем, как воспитательница скрылась за дверью слева и, услышав шорохи на кухне, отвернул голову вправо. Он даже привстал на носки и поднял голову в попытке разглядеть, где Марго запропастилась, хотя в подобном действии едва ли вышел толк — за угол это никак не помогло заглянуть. Разумовский вздохнул и, шлёпнувшись на пятки, попытался унять разбушевавшееся воображение.
Оно начало строить теории и рисовать картинки, согласно которым Марго отправилась не в уборную, а в комнату и уже шерстила, где придётся, а может, дела обстояли многим-многим хуже. Сергей бросил взгляд влево, когда раздался характерный стук метала о плитную решётку, и дрогнул, когда, наконец, справа донеслись шорохи.
Марго вернулась в прихожую, потирая мокрые ладони. Она, обуваясь, улыбнулась Сергею, в ответ Сергей цепко её осмотрел — особенно курточку, пытаясь понять, поменяла ли она форму или нет. Взгляды их столкнулись. Снегирёва помрачнела и отвела свой, а Разумовский отвлёкся на подошедшую Ольгу Петровну.
— Мы тогда пойдём, — проговорил он, делая шаг к двери.
— Я буду держать вас в курсе, — пообещала она.
— Только… — Марго говорила тише, что было совсем на неё не похоже, — лучше мы тогда к вам придём в кабинет или сюда вечером. Проведать. Чтобы никто не видел, если что.
Ольга Петровна и Сергей обратили внимание на воспитанницу, которая стушевалась и, как обычно, втянула голову в плечики. «Говорит о братве, точно!» — осознал Разумовский столь очевидное, отругал себя, что не проявил должную бдительность, и заинтересовался эмоцией воспитательницы — пару секунд на её лице залегала хмурость. Вскоре морщины разгладились, и Ольга Петровна со знанием проговорила:
— Я понимаю.
Марго кивнула, поджимая губы.
Ольга Петровна открыла для них двери, на каких повреждённая кожаная обивка кое-где перекрывалась изолентой. Распрощавшись, Вместе покинули квартиру и оказались в измалёванном старом подъезде пятиэтажного такого же старого дома. Марго без лишних слов направилась вниз, и Сергей нутром почувствовал — что-то не так.
Оба спустились до второго этажа, где Марго, наконец, не выдержала. Она задержалась в пролёте, повернулась к Сергею и несколько секунд разглядывала его. Лучи солнца, проходя через зарешёченные окна, играли на её бледном неспокойном лице мутными отсветами. Сергей заметил, как обычно светлые глаза подруги потемнели.
— Думаешь, — тихо начала она, скользнув взглядом по обшарпанному подъезду, — я не знаю этот взгляд, да? Думаешь, если шумная слишком, ничего не понимаю, угу? — В голосе явно просквозила обида.
Сергею стало дурно.
— Марго…
— Знаю я и такие взгляды, и такое недоверие, — Марго на вдохе кивнула, не дав ему продолжить.
Она потупила взгляд на стопы, вернее, на отбитые носки ботинок, какие пару раз столкнула вместе и тут же сделала наоборот: соединила пятки и в стороны отставила носки. Сергей, наблюдая за её скованными и неуверенными движениями, ощущал, как в груди потяжелело, а привитые раньше почти патерналистские принципы будто треснули и не казались такими, ради которых стоило довести подругу до подобных слов.
— Знаешь? — единственное, что он смог выдавить.