— Подержи-ка. — Она ткнула в Сергея фонарь, какой он не сразу спохватился взять.
Марго сняла с плеч свой рюкзак, закопалась в нём и со дна вынула свой «пенал» под удивлённый взгляд Сергея.
— Что? — Снегирёва постучала по вычищенной и пустой банке сгущёнки. — В ней мелочи прикольно хранить. Я только с острым не знала, что делать, но смотри. Эта та, что я в Перетлёнке спёрла.
Марго подцепила сгущёнку из коробки, поставила их вместе теми сторонами, где красовались красные этикетки: вот только на «новой» она была целой, а на «старой» — оборвана. Но оставшийся кусочек походил на элемент целой. Сергей приметил это, отложил свою банку и навёл фонарь на «улику».
Вместе внимательно осмотрели банки. На красной липкой ленте шёл следующий текст: «Собственность КГБУ детский дом «Радуга», — чуть ниже обозначался адрес. И уже сам кусочек сохранил в себе крошечную деталь адреса, которая и помогла выразить соответствие.
— Да ну-у-у, — не веря, растянула Марго и опустила обе банки в коробку.
Она так и шлёпнулась на пятки, осмотрела привезённое сухое снабжение, банки и покосилась на Сергея, который подозрительно широко улыбался.
— Ты откуда-то знал? — выдохнула она, уловила глубокий вдох и тут же ляпнула, предупреждая:
— Скажешь «элементарно» — заклюю!
— И не собирался, — выдохнул со смехом Сергей. Он обвёл светом новую партию и, наконе-е-ец-то озвучил теорию:
— Помнишь щегла с директрисой? Которого мы видели, когда о Беслане узнали?
— Так, — Марго нахмурилась и кивнула, припомнив скорее больше смех директрисы, чем того незнакомца.
— Я его видел уже. У магазина, когда ты воровала. Там с девятки они что-то выгружали и прятали, а, увидев его снова, предположил, что он, в принципе, в детдоме забыл.
Сознание Марго зацепилось за слово «девятка», и девчонка вдруг просветлела. Она посмотрела на Разумовского, преисполненная мелькнувшей догадкой, хлопнула в ладони и произнесла:
— Девятка! Чёрная! Чёрная-чёрная!
— Она стояла у столовой тогда, — перебил её Сергей.
— Ну вот что ты весь кайф портишь! — насупилась Марго.
Сергей хмыкнул. Он снова осмотрел коробки, затронул светом другие и подвёл к заключению логической цепочки:
— Думал сегодня просто переписать сроки годности, а там попросить тебя сравнить, но, — он повернулся и кивнул на банки — пустую и полную, — всё вышло просто замечательно. Осталось только дождаться, чтобы их забрали. Ведь если бы это было наше, его бы расставили.
Марго нахмурилась: логика была, вот только смутило её другое. Она сложила пустую банку в рюкзак и, поднимаясь, закинула тот себе на плечи.
— Нет, Серый, мы тут не останемся.
— Но Марго…
— Сам посуди: мы и так торчали фиг знает сколько в досуговой, проголодаемся, и что тогда? Кому мы чего докажем?
Сергей поставил полные банки в коробку, поднялся и намеренно обвёл склад лучом фонаря.
— Ты на складе еды, какой проголодаться?
— Серый, ты что, предлагаешь улики есть? — фыркнула она, указывая на коробки руками. — Мы ведь не знаем, что, если они просто оставили тут коробки, чтобы вернуться и разобрать. А может, они не только эту партию ждут, и есть что-то со стеллажей. Тем более сегодня общий траур, могут вообще не приехать, а нашим может быть лень. Да много чего может быть, но торчать тут — фиговая затея!
Вместе буравили друг друга взглядом. Марго за время молчания придумала ещё несколько безоговорочных фактов, да сама призналась себе, что опасалась торчать в замкнутом пространстве, где единственным светом был солнечный, более того — батарейки в её фонаре были на исходе. Словно услышав мысли хозяйки, фонарь мигнул и погас. Сергей стукнул по нему, свет восстановился, и он кивнул:
— Хорошо. Что предлагаешь?
— Сделаем так, как ты хотел — бирки наши они отрывают. Значит, перепишем сроки годности и ещё чего, а там я забегу в Перетлёнок через несколько дней и проверим, идёт? — сориентировалась Марго.
— Да. — Сергей улыбнулся, и Марго хлопнула его по плечу:
— Молодец! Пиши, а я окно рассмотрю, должен же быть выход, потом к тебе присоединюсь.
Кивнув, Марго направилась в дальний конец склада и изучила окна на самом верху. Парочка из них была старой, а вот третье не только старым, но и открывалось, что вызвало улыбку на лице Снегирёвой. Она оценила расстояние и как залезть наверх, оглянулась на Разумовского и отмела затею — щуплый и хилый он был. Это Олег мог её поднять, а тут придётся по коробкам. «Да, так и сделаем», — идея пришлась по вкусу, потому Марго стала переставлять коробки ближе к стеллажу, что стоял прямо под нужным окном. А позади Сергей на клочке бумаги выписывал сроки годности нескольких товаров из разных коробок. Вскрытые он после прятал на самый низ «колонны».
========== Перетлёнок ==========
Окно на складе пришлось разбить, так как при детальном осмотре выяснилось: форточкой оно не открывалось и было забито гвоздями. Вот и получилось: сначала кинули банку сгущёнки, следом, защитив руки, выкарабкались наружу. После Сергей предложил накидать осколков внутрь и дополнить это камнем — так создалось бы впечатление о том, что разбили не изнутри. Марго на «впечатление» было начхать с Вороньей горы Дудергофских высот, но Сергея она послушалась, и только потому, что выпало несколько минут свободного времени. Затем Вместе ретировались куда подальше за батор и сделали вид чуть позже, что вернулись из школы, а уже почти к концу недели — когда оба точно подметили, как приезжала та самая девятка — решились на вылазку в Перетлёнок.
Теперь, пока Сергей ждал снаружи, Марго пробралась в знакомый магазин и блуждала по залу, сжимая в кармане бумажку, какую ей дал Разумовский. Там, поделённые на условные столбцы, числились несколько сроков годности для каждой группы товаров, какие были тогда в сухой поставке: сгущёнка, соусы, крупы, приправы, всякие каши и другое сухое, необходимое к приготовлению. Даже были заготовки-коржи!
«Вот только никто из наших такое никогда не видел и не ел», — уныло растянула Марго, припоминая липкую рисовую кашу, сваренную будто в водо-молочном растворе, а оттого ставшую склизкой и пахнущую… соответствующе. Словно воду для готовки набрали из-под крана и не прокипятили, вот и пахла она тиной. Прямо как на берегу залива. Снегирёва поёжилась, оттянула уголки губ и, проходя мимо женщины в добротном пальто, с завистью осмотрела её.
Маленькая с металлическими прутьями корзинка была наполовину заполнена и выглядела совершенно странно в пухлых руках дамы, формами похожей на директрису. Женщина стояла у прилавка с молочными продуктами, на её носу сидели очки, и она приметливо изучала этикетки в поисках срока годности посвежее. Снова из зависти скользнув взглядом по наполненной корзинке, Марго поёжилась от холода отдела, свернула в следующий и протянула: «Когда-то я смогу также: приходить, выбирать и не думать о том, сколько платить. Просто платить»
Снегирёва мыслям кивнула — они ей понравились, и она пообещала себе сделать всё, чтобы этого добиться потом, в будущем, да напомнила себе: воровство пока было крайней мерой, а сегодня она вообще пришла не ради этого.
Наконец, впереди уже виднелся небольшой стеллаж с соусами, крупами и прочей сухой продукцией. Среди полок Марго цепко подметила необходимую сгущёнку, сжала руками бумажку и, воровато оглядевшись, подошла к стеллажу увереннее. В обеденное время продавцы всегда обнаруживались на кассах, обслуживая посетителей, число которых становилось больше, и старик-охранник бдел там же. Так, в залах почти не оказывалось никого из персонала, чем Марго и поспешила воспользоваться.
Остановившись у стеллажа, она достала записку — порядком помятая и размокшая от потных из-за нервов ладоней бумажка потеряла свою прочность, потому напоминала больше носовую тканевую салфетку. Марго бережно развернула её, сверилась со сроком годности в столбце с кодовым словом «СЩНК» и посмотрела вверх. Необходимое к поиску: двадцать шестая партия седьмой месяц двадцать девятое число четвёртого года, то есть двух тысяч четвёртого года. Годность до двух тысяч пятого с сохранением предыдущих номеров.