— Вы не имеете права так поступать! — По двери забарабанили, и Марго тут же определила и характер речей, и голос к единственному, кто им обладал — Сергей.
«Вот теперь точно — задница!» — Она шлёпнулась обратно на мешки, подпёрла рукой щёку и ещё несколько минут слушала, как Разумовский продолжал барабанить в дверь, говоря что-то там о «правах», о «насилии над детьми», и бла-бла, бла-бла.
Марго зажгла свет — мигающий, он удерживал его на тусклых значениях. Сергей в дверь барабанить постепенно перестал, осознав, что в этом не было смысла — в обслуживающих помещениях магазина никто не появится вплоть до того, пока не появится тот самый Арсенович. Или кто-то из самого персонала магазина.
Вместе посмотрели друг на друга, вздохнули, после Сергей присел рядом на мешок, причём почти плюхнулся, отчего в воздух в закрытое пространство поднялась мучная пыль. Марго отогнала её от носа свободной рукой и потупила взгляд.
— Прости, — пробормотала она.
— Да ладно. — Сергей выдохнул. — Испугалась? — вдруг спросил он.
Марго подумала над ответом, прислушалась к себе и… действительно обнаружила, что там, как говорилось, словно кошки скреблись или подгадили. Снегирёва прикрыла глаза, признаваясь:
— Да, — она шмыгнула носом. — И плакать хочется.
Сергей рядом вздохнул.
— Если хочешь, поплачь. — Марго уныло посмотрела на него, на что он пожал плечами. — Говорят, легче становится.
— Если б умела, поплакала, — почти в тон ему парировала Марго.
Оба притихли. Снегирёва выключила фонарь, позволяя темноте окутать их полностью, и только услышала, как Разумовский рядом возился ещё немного. Она чувствовала его напряжение, будто оно витало в крошечной подсобной так же, как муковая пыль, оттого глянула в сторону, но рассмотреть не смогла — темно.
Тогда сознание вдруг подбросило события первых месяцев общения, когда они только притирались друг к другу, наблюдали, редко вступали в стычки и часто защищали друг друга от шестёрок. Марго вспомнила, сколь тяжело давалось это вечно зашуганному и поначалу малословному Сергею, потому, несмотря на собственный страх и тревожность за будущее, она переложила фонарь, протянула руку в сторону и сначала нащупала плечо друга, после его руку, какую она крепко сжала своей.
Разумовский, поначалу дёрнувшийся от прикосновения, стиснул её ладонь в ответ. Снегирёва уловила, как его била мелкая дрожь, какую, очевидно, друг пытался скрыть. И такое состояние было ей знакомо.
Темнота всегда действовала устрашающе, во многом потому как рождала простор для воображения и создавала иллюзии, пускай и в подсобке были одни дети, продовольствие и где-то, определённо, вредные насекомые. Марго знала это даже слишком хорошо, потому как часто оказывалась в темноте наедине со своими мыслями перед сном. Когда как другие девчонки из комнаты переговаривались почти допоздна, после тихо засыпали, Снегирёвой оставалось уныло пялиться в потолок и сражаться со своей бессонницей и обидой — ей, быть может, тоже хотелось поговорить о девчачьем: о всяких понях, конях, да даже феечках, хотя ей больше нравились джедаи и воины в матросках, или о Гарри Поттере и как она мечтала быть также на Гриффиндоре! Она бы даже стерпела разговоры о розовом и блёстках. Но… Её не брали в «кружок девчачьего», а стоило ей заговорить, как на неё косились как на прокажённую или… Больную. Что, собственно, было не так далеко от истины.
Марго покачала головой, выныривая из воспоминаний, и погладила сухую треснутую кожу ладони друга большим пальцем. Сергей рядом чуть поуспокоился. В тишине его дыхание почти стало ровным, тогда Марго рискнула заговорить, чтобы отвлечь и себя, и его от удушающего мрака.
— Партию я нашла.
— Нашла? — Голос ещё дрожал.
— Угу. В самый конец поставили, но нашла. Точно совпадает, ты прав был. Было наше — стало ихнее.
— Их, — хоть и в страхе, хоть в трясучке, Разумовский её поправил.
«Ничего удивительного», — улыбнулась Марго во многом от того, что на провокацию он повёлся, а следом ляпнула обидчиво:
— Иди в задницу.
— Не помещусь, — со смешком отозвался Сергей.
— С твоей тощестью — поместишься! — важно заверила его Марго. — А я помогу.
Оба пять секунд помолчали, после прыснули сдавлено со смеху, представляя сие действие. Снегирёва ощутила, как Разумовский убрал свою ладонь. Тянуться к нему она не стала, решив, что если что, он найдёт её. «Найдёт её, да уж», — хмыкнула Марго, осматривая маленькую каморку — тут уж точно не потеряются.
Со смехом напряжение ослабло и словно прояснилось в сознании вместе с обретённой решимостью.
— Ладно. — Она вдруг поднялась. — План есть. Только он тупой.
— Валяй. — Сергей завозился на мешке, очевидно, садясь ровней. Марго повернулась к нему и, сжав крепче фонарь, снова передумала его зажигать — может пригодиться, ведь неизвестно, сколько им здесь торчать.
— Тупой-тупой, — растянула она.
— Справедливо заметить, иногда и тупые планы стреляют, — проговорил Сергей, и Марго осклабилась — друг совсем успокоился.
Не оставить за собой последнее слово она не могла, потому ляпнула:
— Прямо как палка один раз в год. — Вместе хмыкнули. — Ладно.
«Так», — она вздохнула, собирая мысли в кучу и приказывая им не воображать о стреляющей палке или о той палке, какая до фонаря ей служила световым мечом, с помощью которого она против крапивы сражалась.
«Бр-р-р, соберись!» — Марго выдохнула и, почувствовав себя увереннее, протянула:
— Ну, значит слушай…
Марго изложила ему свой «тупой» план. Сергей не перебивал её, дождался, пока она закончит, после оба скорректировали его и стали ждать того Арсеновича, которым их запугали.
========== Воровство ==========
Сначала открылись двери, и пришлось зажмуриться от яркого света, после Вместе увидели остроносые лакированные туфли, такие же острые стрелки брюк. По ним они поднялись взглядами до накинутой бирюзовой спортивной куртки с угловатыми узорами в голубых и синих тонах. Она была расстёгнута, подсказывая, что надета на голое тело, и открывая вид на золотую цепочку с крупными звеньями. Сергей узнал мужчину, как и, судя по взгляду, Марго. Воспитанники поднялись, а появившийся тот самый Арсенович снял солнцезащитные очки, осмотрел детей и обернулся на застывших позади работничков: продавщицу и охранника.
— Эти, што ли? — фыркнул он. Смугловатое лицо исказило сомнение. Тонкий палец указал на детей. — Маловаты будут. — Арсенович оглядел их вновь и качнул головой, делая шаг назад. — Наружу их.
Воспитанники могли и сами выйти, хотя определённо охраннику «нужно» было их до прочего подтолкнуть. Так они оказались в коридоре средь коробок, где шумела вентиляция и пахло смесью разных как просроченных, так и готовых к продаже продуктов питания.
Охранник изучил подсобку, захлопнул дверь в неё и стал позади, отрезая выходы в сам магазин. Чуть сбоку у стены возвышалась продавщица: женщина, судя по лицу с двойным подбородком, какое украшали алые пятна покраснений, бушевала. Их не прикрывали ни дешёвое — явно не в тон — косметическое средство, ни нарисованная на глазах и бровях чернота. Руки продавщица складывала на груди и на одной из них только-только сходил отпечаток зубов. Сергей вовремя спохватился и улыбнулся мысленно, а вот Марго так и осклабилась, демонстрируя свои «убийственные» зубки.
— Ну, — Арсенович, заговорив, приковал к себе внимание собравшихся. Он стоял, преграждая путь, как догадался Сергей, на разгрузочную, — рассказывайтэ, чего уж. — Прокрутив пальцами очки, владелец магазина потёр стёкла о перламутровую ткань спортивки. — Зачэм воруетэ, — тёмный взгляд метнулся на Марго, — как воруэтэ, и что мнэ с вами дэлать. — Арсенович остановил свой на Сергее, и последний сглотнул.
— А чего делать-то? Выдрать или ментам — и всё с ними! — подала голос продавщица, хмыкнув.
Сергей метнул на неё взгляд. Арсенович поднял руку, и женщина стихла.