— Не хочу диктовать, как жить, но и не хочу жить под кулаками.
— А-а-а, — просветлев, протянула Марго. — Хочешь быть вне иерархии. — Она кивнула. — Ну тогда соболезную. Не выживешь. Знали таких.
Развернувшись на пятках, она быстрым шагом, будто сбегая, притрусила дальше по улице. Олег следом, пытаясь не обращать внимания, как закололо на её слова в груди, да щёки вспыхнули и едва ли от мороза. Нагнав дебоширку, Волков почувствовал, что слегка поостыл, потому проговорил почти спокойно:
— Моя очередь.
— Не твоя, — поймав его взгляд, Марго пояснила:
— Я тебе за иерархию объяснила.
— Я предложил тебе пояснить, а не спрашивал, потому вопрос всё ещё за мной.
Снова Марго осталась позади. Снова Олег обернулся к ней, улыбнулся, да словил на себе угрюмый взгляд. Весёлая спесь отхлынула с её лица и перекинулась на лицо Волкова, который был уверен — теперь грудь кололо у насупившейся напротив. Впрочем, Марго быстро взяла себя в руки, потому вскоре оба поравнялись и продолжили идти по улице.
— Гони вопрос.
— Почему тебя притесняют?
Марго покосилась на него, вскинув брови. Олег осмотрел её, моргнув несколько раз, затем девчонка на вдохе со словами «непутёвый» вышла, повернулась к нему лицом и, продолжая идти спиной вперёд, пожала плечами.
— А ты как думаешь?
Олег присмотрелся к ней: к белым волосам, собранным в растрёпанную косу, белым бровям, сизому, почти серому взгляду, белой коже и… Собственно, если бы не синяя кофточка и серая униформа школы, Марго начала бы резонировать с окружающей обстановкой.
— Белая больно, — устав от молчания, подсказала Марго и, отвернувшись, продолжила шагать нормально. — И солнце мне вредно.
— Болеешь? — выпалил Олег.
— Что-то около, — уклонилась от ответа Марго.
— Так почему не в коррекционке? — логично, как показалось ему, предположил Волков и тут же словил на себе очередной взгляд, каким смотрели старшие на непутёвых. Не хватало только обозначить последнее вслух.
Марго так не поступила, только ограничилась коротким:
— Твои вопросы кончились.
— Ну и ладно, — парировал Олег.
Улица заканчивалась, потому воспитанники вскоре свернули на другую и, пройдя несколько кварталов, заложили путь вниз и вниз. Там, на самом конце, пока небольшим виднелось здание детского дома «Радуга», окружённое забором и стоявшее особняком от других.
Марго и Олег более не разговаривали, каждый думая о своём. Олег прикинул, что в его нарисованной иерархии следовало внести изменения, но, как он ни пытался забыть слова Марго о детях за пределами иерархии, они всё равно били почти по живому. «Разберёмся», — коротким словом попытался договориться он со своими внутренними переживаниями и отвлёкся, когда сбоку донеслось осторожное:
— Слуш.
Олег повернул голову к Марго.
— Это ты, выходит, с чудиком живёшь?
— С Сергеем Разумовским? — прикинул Олег, припоминая мальчишку-соседа.
— Ага, он. — Марго кивнула.
— Живу, и что?
Марго слишком многозначно потянула носом воздух и выдохнула, следом вдруг остановилась снова. Олег замер напротив и осмотрел перекрёсток, у которого они оба помедлили. Воспитанница чересчур внимательно изучала его, затем посмотрела на пешеходный переход и устремила взгляд, в конце концов, на увеличившееся здание батора.
— Чудик он. И всего-то. После какой-то стычки его все сторонятся, думала, может, ты чего знаешь.
— Не знаю. А ты тут недолго, выходит? — догадался Олег.
— Ага, только как два года, — подтвердила Марго и вдохнула глубже вновь. — Плохо нам вместе показываться. Но, если хочешь, можем вечером в библиотечной встретиться. Позаниматься или ещё вопросы позадавать.
— Если только стульями кидаться не будешь. — Олег протянул руку.
— Во, непутёвый, — Марго хохотнула. — Если ты не будешь задирать, никто в здравом уме и кидаться не будет. Незачем. Но ладно, — она пожала ладонь, — забили.
— Тогда до вечера.
— Вечера, — бросив через плечо, воспитанница изучила проезжую часть и перебежала на противоположную сторону улицы.
Олег дождался, пока Марго пройдёт квартал, затем пошёл дальше по своей части улицы, раздумывая над её словами. Вспомнив «чудика»-соседа и его вечные ночные копошения, Волков, в конце концов, покачал головой и прикинул: может права была мать, когда говорила, что черти в омуте водятся.
Вот только какого толка черти будут в этот раз?..
========== Сергей Разумовский ==========
Чудик.
По правде, все в Баторе так или иначе были чудиками, даже сам Олег Волков, шатающийся от всех отдельно и рисующий на полях или задниках тетрадей геометрические фигуры и «загогулины». Но если все вокруг чудики — размышлял он как-то перед сном, пока сосед на другой кровати снова устраивал «баррикады» — то, может, это и есть категория нормальности? Но что же тогда «нормальность» в понимании взрослых?
На эти два вопроса Олег пока не подыскал достойного ответа, зато чудик угомонился, и он смог уснуть. Ненадолго. Олег уже подстроился, что раза два за сон Сергей точно запутывался в старательно обустроенных баррикадах, которые на утро превращались в самое настоящее непонятное нечто из подушки и одеяла, и просыпался. Однажды он и, как говорят взрослые, джек-пот словил: Сергей-таки грохнулся на пол во время своей «ночной битвы» с невидимым Олегу существом или существами. Понаблюдав немного за валяющимся на полу соседом, который, видимо, решил продолжить сон там, Волков смиловался, подошёл и, сдёрнув край его же одеяла с постели, накрыл Сергея. Помогло это делу или нет, Олег не разбирался, но весь остаток дня Разумовский потом ходил с отлёженной щекой и с яркими заломами дощечек на ней.
Чудик.
Чу-у-удик.
Олег шмыгнул носом, покосившись на Сергея в другой стороне класса.
«Но умный чудик», — он осмотрел мирно сидящего Разумовского, который одним из первых сдал листок с контрольной, а теперь что-то чёркал карандашом в своей излюбленной манере. Причём свободной рукой он накрывал ухо, чтобы так отгородиться от других учеников, просящих помощи. Олег вздохнул и, сверившись с заданием на доске, затем с оставшимся временем до конца, обречённо принялся дальше писать на перечёркнутом листочке решение. Как догадывался, неправильное — в четвёртом он не только с упрощением не справился, но и с решением, и куда там до ещё двух задачек чего-то из разряда «посложнее».
«Ну и ладно, кому сдалась эта математика», — решил Олег, заканчивая писать так и не упрощённое выражение: ну, на пару скобок стало определённо меньше, тоже по-своему упрощение, нда? Посмотрев на престарелую учительницу Евдокию Алексеевну, Олег покривил губами — интуиция подсказала: упрощение из раздела «так себе».
Прозвенел звонок. Сергей первым собрал вещички и устремился прочь из класса, остальные также начали собираться, часть из них упрямо дописывала, стараясь успеть, за что схлопотала грозный тон, а Олег вообще плюнул на контрольную — сдал без оконченного в четвёртом решения. «И так сойдёт», — Волков положил листок в стопку, распрощался с Евдокией Алексеевной, которая приподняла брови, увидев его «измалёванный» перечёркиваниями листок с контрольной, и ретировался за пределы класса.
— По крайней мере, я пытался, — утешающе приободрил Волков себя и сделал мысленную засечку спросить у Марго: вдруг та уже отработку по этой контрольной делала, ведь «А» класс всегда писал раньше, а потому, может, чего подскажет. Хотя особо-то надежд он не питал: Снегирёва в математике была такой же, как и он сам.
Оставив думы, Олег огляделся. Коридор постепенно наполнялся вываливающимися из классов учениками, шум становился громче и выталкивал детские голоса. Где-то посреди этого моря скользили старшеклассники и учителя. Некоторые из последних порой останавливались, чтобы сделать замечание особо неугомонным детям. Помогало ли это? Слабо. Стоило «властной фигуре» отвернуться, как дети продолжали гонять друг друга.
Олег хмыкнул и устремился вдоль стены к боковой лестнице. Не так далеко от неё пятиклашки уже организовались в подобие круга, да начали передавать через ладони очередь со словами детской игры про корову, летевшую по небу.