— Мука! — радостно шепнула она, но тотчас прибавила с грустью: — Мне-то что за корысть?
Однако ее уже не оставляла назойливая мысль.
— Возьму пригоршню… ничего тут не убудет… хоть для вкуса сварю матуле…
Она повернула назад и огляделась по сторонам. Нигде ни души! Что-то внутри словно отталкивало ее, когда она подошла к ларю. И все же — она привстала на цыпочки, перегнулась и сунула ручонку в ларь… Но не успела она дотянуться пальцами до муки, как услышала неистовый крик:
— Попалась, воровка!
— Господи Иисусе! — Зося в ужасе отпрянула от ларя.
Из кузницы бежал старый Хыба с обломком доски в руке…
Не раздумывая, девочка ринулась вперед и понеслась напрямик по снегу к хате Козеры. Пот заливал ей глаза, страх подгонял ее, и леденила кровь ругань старого Хыбы, слышавшаяся все ближе… Ноги ее вязли в сыпучем снегу, она тяжело дышала, напрягая последние силы.
Хыба гнался за ней в нескольких десятках шагов… Керпцы его поминутно скользили, и бешенство овладело им при мысли, что не поймать ему «эту гниду». Он тоже едва переводил дух и весь обливался потом.
— Проклятые воровки! Для вас я муку молол! Ты только мне…
Он замахнулся и изо всей силы швырнул доску вслед девочке. Доска описала в воздухе широкий полукруг и — как казалось издали — зарылась у ног Зоей.
Вдруг раздался пронзительный вопль. Зося упала лицом в снег…
Хыба на миг оцепенел… и опрометью пустился бежать.
Козера завтракал, примостившись у окна, когда с поля донесся крик.
— Какого чорта! Что там делается?
Он бросил ложку и выскочил из хаты. Прячась за дома, убегал Хыба, а неподалеку на снегу лежала какая-то фигура. Не долго думая, Козера подошел ближе и наклонился над ней.
— Маргоськина Зоська… гм… сомлела она, что ли?
Старик откинул ее лохмотья и попятился назад.
— Кровь!
У ног ее кругом алел снег и понемногу таял… Козера с минуту размышлял, потом поднял обломок валявшейся доски и с большим вниманием повертел его в руках.
— Ну, есть у него голова? — пробормотал он. — С одного разу мог ребенка убить… Каков сын, таков и отец… Разбойники проклятые!
С нескрываемой злобой он отшвырнул доску и снова склонился над девочкой.
— Дышишь еще, а?.. Ничего не говорит… верно, сомлела.
Он обхватил ее руками и поднял. Юбчонка ее задралась, и Козера увидел под коленом широкую рану, из которой струйками стекала кровь к пятке…
— Ну, это ничего! — шепнул он. — Хорошо, что не хуже. А это бы немудрено… В башку ей мог угодить, или еще куда… Что же я с тобой буду делать? Придется тащить тебя в хату… а то как же?
Козера взял Зоею на руки и понес домой.
— Видишь! — говорил он, медленно ступая. — Раз суждено, чтоб тебя подшибли, то уж подшибут… Надо было подальше удрать… Обезножили тебя, убогую… Еще слава богу, что этим кончилось… Как очнешься, усердно благодари господа бога… Такое счастье редко кому выпадает… Ты верь мне, дитенок!
Зося не верила, потому что ничего не слышала, откинувшись в обмороке на его плечо.
Старик вошел с нею в сени, толкнул дверь ногой и, стоя на пороге, крикнул:
— Ганка! Слезай!
В темном углу хаты на кровати что-то зашевелилось.
Козера подошел ближе.
— Слезай, говорю, с кровати, помершую несу… поняла?!
Но когда и это не помогло, он, придерживая одной рукой Зосю, другой сорвал с постели грязное одеяло.
— My! — гаркнул он. — Двигайся, ты, сука!
Ганка тихо застонала и сползла с кровати, но, не устояв на ногах, прислонилась к стене.
Козера опустил Зоею на постель и приложил ухо к ее груди.
— Дышит… дышит… Ганка, дай-ка воды!
Девушка не шевелилась; прислонясь к стене, она смотрела через его голову помутившимися глазами.
— Захотелось тебе, сука, вот и терпи… — буркнул отец. — Подыхай теперь!
Он стащил с лавки мешок, набитый соломой, и бросил возле нее на пол.
С мучительным стоном Ганка соскользнула на тюфяк.
— Не ной у меня над ухом! — заорал старик.
Ганка стиснула зубы, закатывая большие, полные слез глаза… Козера подвинул к кровати ведро и, черпая пригоршнями воду, стал приводить Зоею в чувство, смачивая ей виски. Девочка раза два тяжело вздохнула и открыла глаза. Она хотела подняться, но вскрикнула от боли и снова впала в беспамятство…
— Ничего! Сейчас мы возьмемся за ногу… — пробормотал Козера и принялся медленно, осторожно снимать с нее керпцы.
— Крови-то сколько натекло… боже мой!
Он положил в сторону керпцы и онучи и с важным видом приступил к операции.
— Больно! Больно! — закричала Зося, когда он стал промывать водой свежую рану.